что против некромантов как раз богословы и копали. Так что в результате ректор Университета Богословия пра Славомир Гордич лишился места, а сам Университет частично был расформирован. Я знаю. Я сам его заканчивал. Правда, не полностью, был принят сразу на третий курс и притом заочно.

Так вот, когда я был на первом курсе, Рихард Вагнер был на пятом и несколько раз подменял старших преподавателей. Сейчас он фактически руководил кафедрой некромантии, поскольку мэтр Сибелиус был слишком стар и держался за место скорее по привычке. Семьдесят два года – не шутка. Он должен был уйти на пенсию семь лет тому назад.

- Зовите меня вашей святостью, - предложил я. – «Святой отец» - это для монахов. А я… можно сказать, мирянин.

Да, полный постриг ваш покорный слуга принимать отказывался по одной простой причине – не хотел становиться монахом.

- Мирянин и инквизитор?

- Да.

- Я уже имел дело с одним… вам подобным. Вы ведь заканчивали наш Колледж?

- Да. Восемь лет назад.

- Я помню, - он улыбнулся. – Единственный в том выпуске студент, который рисковал не получить диплома. Ваши глубокие познания в пентаграммостроении…

- Вы все слышали, - отрицать это было бы глупо.

- Не только слышал, но и наблюдал, - мэтр взглядом указал на окна третьего этажа. Три из них были распахнуты, виднелись головы студентов. Еще несколько окон было открыто на четвертом и втором этажах. Да уж, свидетелей хоть отбавляй.

- И это хорошо, - сообщил Рихард Вагнер. – Потому что… нам надо встретиться, ваша святость. После занятий.

- После занятий мне надо будет…

- Учебный план, - кивнул мой собеседник. – Я в курсе. Об этом не беспокойтесь. Все будет сделано. Вам останется только переписать его своим почерком. Приходите на кафедру некромагии в шесть часов вечера.

- Хорошо.

- А теперь – не смею задерживать. Вас ждут! – он чуть посторонился, сделав широкий жест. – Аудитория номер двадцать восемь.

Глава 10

ГЛАВА 10.

Открыв дверь, испытал странное чувство. Захотелось рвануть назад, поймать мэтра Вагнера и как следует его потрясти: «Это что? Это ошибка! Разберитесь!»

На меня смотрели две дюжины пар глаз. Две дюжины знакомых глаз. У этих ребят я уже дважды – дважды! – вел занятия по пентаграммостроению. Мой «любимый» второй курс.

Парни и девушки были немного удивлены, но только в первую минуту. Потом по рядам пронесся вздох, а сидевшая впереди Магдалена Левкович затрепетала ресницами:

- Ой… здравствуйте, профессор. А… как вы странно сегодня выглядите…

Ну, еще бы! Рясу инквизитора – еще и запачканную в нечистотах городской тюрьмы - в этих стенах увидишь не чаще.

- Переодеться забыл, - буркнул я, пробираясь на кафедру.

- Вы… куда-то ходили?

- Да. По делам.

- А какие у вас дела? Вы ведь не ходили к этим… ну… инквизиторам?

- Как раз к инквизиторам я и ходил, - буркнул мстительно. – Но это к делу не относится…

Окинул беглым взглядом кафедру, покосился на ее внутренность. Обычно туда профессора складывают черновики своих выступлений, всякие записки, порой книги и отобранные у студентов шпаргалки. Здесь не было ничего, кроме нескольких листков, исписанных и местами перечеркнутых вдоль и поперек. Полистал… м-да. Записи-то по теме, но нужно время, чтобы разобрать все каракули.

- Так… Напомните мне, какую тему вы проходили с мэтром Горбжищем накануне?

- Никакую, - огорошили меня студенты. – У нас уже месяц, как нет занятий по пентаграммостроению. То вы с нами занимаетесь, то нам читают историю магии…Надоело!

- Почему? – постарался отбросить неприятную мысль о том, что с преподавателем Горбжищем тоже могло что-то случиться, пусть и до того, как я пришел сюда работать. Подозрительно, не находите? За неполный месяц два преподавателя тю-тю!

- А зачем нам история магии? – заныли студенты. – Мы это уже слышали на первом курсе! Опять те же даты, что и на истории государственной. Опять те же биографии и монографии. Опять все эти «исторические предпосылки» и «степень развития общества»… Ну, какое отношение это имеет к некромантии?

- Самое прямое. В жизни все взаимосвязано. Как знать, может быть, через пару десятилетий другие студенты будут изучать уже нас, как исторических личностей…

- Скажете тоже, - сидевший на передней парте парнишка развалился, разве что ноги на столешницу не забросил. – Где мы и где они! Вот во времена Трех Королей – это да! Тогда и люди были другими, и время другое…и возможностей больше. А что сейчас? Мы будем жить, работать, детей заводить, потом умрем… и кто про нас вспомнит через двадцать лет?

- Ваши внуки, - пожал я плечами. – И кто знает, кто из них вырастет. Может быть, те самые исторические личности, о которых будут писать книги. Но без вас писать станет не о ком. И некому.

Я осекся. Почему-то вспомнились собственные дети. Трое. Вспомнят ли они родного отца? Будут ли их дети знать, что был такой Згаш Груви? И если был, то свяжут ли они свои жизни с моей? Ведь ни один из них не продолжает мою фамилию. Я – последний в роду Груви… если не считать детей моих двоюродных братьев, скромных ткачей из провинции.

Нет, не хочу об этом думать. Уже столько раз занимался самокопанием, что понимаю – ни к чему хорошему это не приводит.

- Этот вопрос оставим для лекций по космогонии и теологии, - сказал вместо этого. – Сейчас у нас пентаграммостроение.

- Да ну его! – неожиданно воскликнула одна из девушек. – Давайте вы нам опять чего-нибудь расскажете!

- Потом. Если останется время.

- Уу-у-уу… - хором заныли студенты. Да что с ними такое? Второй курс, начало учебного года, столько новых предметов, а им уже все надоело! Или я не умею учить или народ такой подобрался?

- Ничего не «у-у», а достаем двойные листочки. Записываем вопросы… - торопливо пролистал записи своего предшественника. Что бы им такое задать? – Типы пентаграмм! Основные виды, способ применения, значение отдельных элементов. Каждый пункт проиллюстрировать. С пояснениями! Дополнительные сведения приветствуются. Всем все понятно? Тогда приступаем.

Прошелся вдоль столов, убедившись, что учебники убраны подальше и никто слишком уж явно не пользуется шпаргалками