Карен схватил тебя, и в твоих глазах появился страх, я понял, что потерять вас могу сейчас. Не от того, что вы уедете к тому же Максу или еще куда, а именно потерять. Что Карен или будь там еще кто может забрать вас у меня навсегда, — он ненадолго замолчал, а я задумалась над его словами. Да, я видела страх в его глазах, понимала, что беспокоится, знала, что любит, но отчего-то молчит. А сейчас эти слова, можно сказать, были признанием того, что он никогда не решался сказать. — И в тот момент, когда смотрел в твои испуганные глаза, я осознал, что не могу вас потерять. Несмотря на все, что связывает нас… Карин, все эти годы я ждал, когда ты сама захочешь чего-то большего, но этого не произошло. А сейчас мне плевать, что в твоей жизни снова появился Макс, я не собираюсь отдавать вас ему! Слышишь? Нравится тебе это или нет, но я буду за вас бороться.

Определенно, это было признание. А я и не знала, что на это можно ответить. Давать ему надежду не хотелось, поскольку сама не знаю, что нас ожидает в будущем. Но одно я знаю точно, как бы не сложилась наша судьба в дальнейшем, отталкивать его от себя больше не буду.

Глава 25

— Впервые это произошло в Беглых толках, в той самой землянке, куда ты приводил меня, — проговорила негромко я, поднимаясь и отходя в сторону. — Видимо, она пользуется у вас спросом, поскольку Макс тоже привел меня именно в нее, — усмехнувшись, сказала насмешливо. — Он тогда тоже решил, что я потеряла сознание, потому что нашел меня на полу.

— Ты хочешь сказать, что это было что-то иное? — спросил Глеб, и я ощутила, как он подошел и встал за спиной, после чего обнял за плечи, согревая.

Было непривычно стоять обнаженной ночью посреди поля и ощущать, как ветер ласкает твою кожу, как мелкие палочки впиваются в ступни, а трава щекочет щиколотки. Контрастом всему этому являлось горячее тело Глеба за спиной, его тяжелое дыхание и громкое сердцебиение. Не знаю, как им удается сохранять спокойствие и чувствовать себя комфортно в подобной ситуации. Стоя вот так, я ощущала помимо непривычных ощущений, стыд и неловкость.

— Я не знаю, как это объяснить… — сказала и тут же запнулась, не понимая, как сделать это лучше. — Я проснулась среди ночи, просто встала попить воды, а когда возвращалась, то… неожиданно перед глазами все расплылось, и через мгновение я уже была на поляне. Трудно было понять сон это или явь, я чувствовала мороз, что щипал обнаженную кожу, снег под ногами и слышала вой, — сделав глубокий вдох, я прикрыла глаза, стараясь вспомнить, что чувствовала и видела в тот момент. — Растерянность и удивление быстро сменились страхом, ведь передо мной возникла стая, вожаком которой был мой так называемый брат. Его удивление было ничуть не меньше моего. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, а после… Его ненависть, презрение и превосходство замораживало сильнее любого мороза. Но именно от него я узнала о нападении. Макс должен был предупредить всех…

Тяжело было вспоминать, как он поступил тогда, как позволил думать о нем плохое. Впрочем, не такой уж он и хороший, каким считала его я.

— Он предупредил, — негромко проговорил Глеб. — Вот только…

— Ему не поверили? — хмыкнула я, ничуть не сомневаясь в этом.

— Все полагали, что Макс — предатель, и то, что он в последний момент решил предупредить всех, считали твоей заслугой, — ответил он. — Мол, ты вынудила его рассказать о нападении.

— Так и было, — проговорила, вспоминая тот момент. — Макс не поверил мне, но все равно отправился к дому.

— Если все было так, и тогда все случилось, как ты и говорила, то почему он не поверил сейчас?

— Не знаю, — прошептала, всматриваясь в темноту. — Ты ведь тоже не веришь, — усмехнулась, чувствуя его сомнения. — Находясь в лапах Карена, я испугалась, но не того, что он убьет меня, — объятья Глеба после этих слов стали сильнее, поддерживая, напоминая, что я не одна. — Я не боюсь смерти, как бы пафосно это не звучало, — продолжила, представляя, как выгляжу сейчас: жалкая, в объятьях такого же оборотня, коей являюсь сама. — Из-за того, что успела пережить за последнее время, да и в прошлом, я просто не имею права чего-то бояться. Но все же я испугалась! Я внезапно поняла, что перед смертью не увижу Максимку, не узнаю, кто тот изувер, что смог похитить ребенка. Не знаю, как мне удалось повторить это, но в тот момент, когда желание увидеть малыша было нестерпимо, все повторилось.

— Ты видела Максимку? — спросил негромко Глеб, словно боясь спугнуть момент откровений.

— Он почти дотронулся до меня, — дрогнувшим голосом проговорила, не знаю, что должно было произойти после, но сожалея, что сынок не успел этого сделать. — Ему не хватило совсем немного, когда появилась она.

— Она? — спросил Глеб.

— Марина, — всего одно слово, от которого Глеба словно отшвырнуло от меня.

— Ты что-то путаешь… — недоумевая, произнес он. — Она не могла этого сделать!

— Думаешь? — спросила саркастически. — Что-то мне подсказывает, что обиженная девушка пойдет на многое, чтобы отомстит, впрочем, как и мать ради своего дитя. И пока мы тут спорим, могла Марина так поступить или нет, моему мальчику грозит опасность, поскольку у кого-то поменялись планы.

Даже думать не хотелось, что сказанное Кареном, является (было) правдой, и моему мальчику в действительности грозит смерть. В глубине души я надеялась, что Карен сказал это специально, чтобы просто позлить меня.

— Что ты этим хочешь сказать? — настороженно поинтересовался он.

— До того момента, когда вы нас прервали, мне все же удалось пообщаться с Кареном, — сказала, принюхиваясь, чувствуя что-то неладное, но решила не зацикливаться на этом. — Поначалу у них был иной план, в котором я погибаю, а Максимка остается жить. Сейчас же… — ненадолго замолчав, я так и не нашла в себе силы, чтобы сказать это вслух, поэтому решила сменить тему. — В общем, у меня нет времени объяснять тебе все, либо ты веришь мне, либо наши пути расходятся здесь и сейчас.

— Снова гонишь? — усмехнувшись, спросил он.

И я ощутила его горечь, словно свою. Когда Михалыч рассказывал мне о чувствах и эмоциях, что оборотень может ощущать, как свои, я даже представить не могла, что это настолько сильно. Волнение, переживание, страх, злость и желание… порой его эмоции настолько тесно переплетались с моими, что я терялась, пытаясь распознать, где чьи. Теперь