class="p1">Я вымок до предела, но почти не чувствовал этого в предвкушении битвы.

Открылась дверь еще одного экипажа, и оттуда вывалилась принцесса. Когда Сади пнула янычара, бросившегося за ней, грязь брызнула на ее красное платье. Поднявшись на ноги, она наступила на золотую диадему, которая упала с ее головы. Придерживая платье, Сади шла к нам, и дождь мочил ее волосы.

– Я запрещаю тебе, Кева, – сказала она. – Прикажи забадарам отступить!

Я улыбнулся и покачал головой.

– Если Лат прикажет нам не верить в нее, мы послушаемся?

– Проклятый дурак! – огрызнулась Сади. – Я не хочу сражаться со своим братом. Спроси себя, ты правда веришь, что меня могут запереть в Зелтурии навечно?

– Даже если ты сумеешь сбежать, к тому времени эти луга покроет снег. Если позволить Михею Железному перезимовать в Костани, весной он двинется на восток, а с ним сотня тысяч фанатиков. Сама Святая Зелтурия будет в опасности. Я не стану тратить месяцы на ожидание.

– А сколько жизней впустую потратит этот твой гамбит? Тебе так не терпится умереть?

– Михею не терпится. Он не ждал, когда вырезал наш город, и я не стану ждать, чтобы дать отпор. Жизнь или смерть, все начинается здесь.

Янычары целились в меня. Я отказался отступить и прошептал себе под нос молитву: «Лат мы принадлежим, и к ней мы возвращаемся».

Я пустил коня галопом и поднял саблю, давая сигнал к атаке. Затем убрал ее в ножны и достал лук. Мы будем делать то, что забадары умеют лучше всего, – пускать стрелы и отступать, пока врагов не станет меньше.

Забадары ринулись вперед, янычары перестроились лицом к ним. Несколько солдат окружили Сади стеной, чтобы мы не могли схватить ее. Эбра бросился прочь и заперся в экипаже. Топот копыт сотрясал мир. Забадары издавали боевые кличи. Дождь хлестал по лицу, я пустил лошадь галопом вперед.

Я уперся ногами в стремена и держался низко, понимая, что выстрел может свалить меня. Пока большинство забадаров осыпали янычар стрелами с флангов, я и еще два всадника атаковали в лоб. Я выбрал себе цель, долговязого краснолицего янычара, и рванул к нему, натянув тетиву лука.

Я едва не пустил в бедолагу стрелу, как вдруг моя лошадь завизжала и чуть не сбросила меня на землю. Но не из-за выстрелов.

Ветер пропал. Давление воздуха изменилось, каждый вдох вдруг стал требовать большей силы. Дождь прекратился. Мир затих. Каждая травинка словно застыла во времени. Янычары судорожно сжимали аркебузы и озирались. Изумленные всадники остановили атаку, и лошади удивленно заржали. Воздух стал сухим, как будто из него высосали всю влагу.

Что происходит? Как будто Лат остановила мир, чтобы выразить свое недовольство грядущим братоубийством.

Янычары и забадары вспомнили, что мы сражаемся, и вновь нацелили луки и аркебузы. Я сидел на лошади в центре этого противостояния, от внезапной смены температуры и влажности кружилась голова.

И не только у меня. Из экипажа вылез Эбра, покосился на небо и закашлялся. Солнце ослепляло мир, голубое небо улыбалось. Окруженная янычарами Сади наклонилась, прижимая руку ко лбу, и пощупала сухую траву. Несрин погладила свою лошадь, и ее рука осталась сухой. Затем она потрогала косы, и они тоже не были мокрыми.

– Хвала Лат! – выкрикнул один янычар, и вскоре его примеру последовали остальные.

– Хвала Лат! – подхватил забадар, и вот уже все возносили хвалу Лат, не забывая целиться друг в друга.

Может, нам удастся найти какой-то выход?

Пока мы восхваляли Лат и решали, сражаться или молиться, по южной дороге к нам галопом приближалась лошадь. Я узнал всадника: желтоволосый, почти безбородый человек, куривший яблочный кальян с наследным принцем Аланьи.

– Надеюсь, я не опоздал, – сказал он, рысью труся мимо забадаров. – Помнится, я советовал тебе ничего не предпринимать, пока мы не вернемся.

– Это твоих рук дело? – спросил я. – Ты что…

– Мое имя Айкард, кстати. И нет, я этого не делал. Это он.

Айкард посмотрел на пустую дорогу позади и вздохнул, затем указал наверх.

По чистому небу спускалась точка. По мере приближения к нам точка превратилась в человека. Он скользил вниз, будто его несли невидимые птицы. Никто не мог ни отвести глаз, ни закрыть рта, пока он не приземлился, мягко, словно перышко. Человек с прекрасным, вечно юным лицом. Самым добродушным, гладким и целомудренным лицом из тех, что вам когда-либо доведется увидеть.

Среди нас стоял спустившийся с небес маг Вайя.

– Рад видеть тебя среди живых, Кева.

– Взаимно.

Я моргнул, пытаясь убедиться, что мне не мерещится.

– У меня не хватит терпения разбираться с этим беспорядком. – Хотя Вайя не улыбался, блеск в его глазах выдавал некоторую радость при виде нас. – Ваше высочество, подойдите сюда.

Сади огляделась, увидела, что все глаза обращены к ней, и, недоверчиво выгнув брови, указала на себя.

Вайя кивнул. Сади поспешила вперед и встала перед ним. Янычары побоялись остановить ее.

Великий визирь Эбра уставился на мага, его ноздри трепетали от неожиданного поворота событий.

– Эта принцесса – подданная шаха Алира, которому ты поклялся в верности. Именем шаха, немедленно верни ее мне!

– Я никогда не клялся в верности шаху Алиру. – Вайя жестом велел Эбре посторониться, будто отогнал муху. – Ты выиграл множество битв, Великий визирь. Смирись с поражением. Мы уходим.

– Уходите куда? – Лицо Эбры затопила ярость.

– Туда, куда трус ни за что не пойдет. Навстречу врагам.

– Я прикажу янычарам стрелять.

– Давай. Ни одна из пуль не попадет в цель. – Вайя ткнул пальцем в небо, и западный ветер нарушил неподвижность воздуха. – И ты узнаешь, что еще может сделать ветер.

Вайя махнул мне и указал на север. Я усадил принцессу Сади на свою лошадь. Мы проскользнули мимо каравана и поскакали на север раньше, чем Эбра мог что-либо предпринять.

14. Михей

В сражении я потерял Орво и тридцать паладинов. Эдмар еще дышал, но из него торчало семь стрел. Его растоптанная конем нога выглядела куском клёклого хлеба. Однако Джауз заверил, что спасет его, отрезав ногу. В конце кровавого дня мы убили множество забадаров, отомстили за смерть этосиан и доказали, что «Крик Падших» действует. Но я обменял бы все это на живого Орво и непокалеченного Эдмара.

Патриарх лично омыл тело Орво и помазал тяжелой водой его голову, руки и ноги. Для гроба Орво он выбрал ангела Мэрота, потому что сотни лет назад Мэрот искушал людей, предлагая им магию огня. Говорят, что все маги произошли от тех, кто не справился с испытанием, но патриарх утверждал, что это не каноническая