Почему я вернулась туда, где все напоминает Вадима, сама не знаю. Но это было первым местом, о котором я подумала. И захотела вернуться сюда. В этот самый дом, с той же самой мебелью.

Наверное, я все-таки мазохистка. Мне нравилось вспоминать каждый момент, проведенный здесь с Вадимом, но больно уже не было. Я только улыбалась, проводя рукой по столу в кухне, глядя на тумбочку в коридоре. А диван в гостиной был моим любимым местом.

Не знаю точно, но надеюсь, что именно там мы узнали друг друга лучше. Я пыталась показать чувственность, о которой сама мало знала, а Вадим мне позволил и наконец-то не просто трахал меня. Он занимался со мной любовью.

Может, во мне играет сентиментальность из-за гормонов, но я уверена, что именно тогда мы и создали что-то новое и чистое.

Спазм снова поднимается вверх по пищеводу, и я вслух поправляю:

— Да, ты не что-то, а кто-то. Моя девочка.

Я почему-то сразу была уверена, а Рада подтвердила. Ей я верю. Вот только с именем мы пока не определились. И, скорее всего, не будем.

Мне приснился сон… Девочка с гетерохромией — один глаз черный, второй синий — тянула ко мне руки и говорила:

— Ты увидишь и сразу поймешь, как меня зовут.

Пусть так и будет.

— Что опять не так? — спрашиваю я, согнувшись и схватившись за живот.

Судорога проходит по ноге, а в голове мысль: «Домой»

— Хорошо, идем, — соглашаюсь я и, подхватив обувь, иду в сторону дома.

Мой дом на побережье Карибского моря — даже самой не верится. Я его выкупила, пусть и не без помощи Рады.

Я иду по мокрому песку, ног иногда касается морская вода — и мне хорошо. Но уже перед домом вдруг накатывает что-то странное. Сердцебиение учащается, голова кружится, ноги становятся ватными. Но при этом я не чувствую опасности.

Толкаю калитку, ведущую во двор, и застываю.

Какого черта?

Справа от дорожки, на шезлонге, лежит Вадим и читает книгу, оставленную мной, Майкл Ондатже «Английский пациент».

— Нравится читать о запретной любви? — я вижу только черные глаза поверх книги, и эти глаза улыбаются.

— Это, я бы сказала, классика, а вся классика построена на страданиях, — равнодушно пожимаю плечами, еще не понимая, как реагировать.

— И везде без хэппи-эндов? — Вадим откладывает книгу, и теперь я вижу его лицо полностью.

Как же я скучала!

— Иногда надо и без хэппи-эндов, чтобы наивные дурочки не мечтали о миллионерах, влюбленных по уши в проданных или отданных в долг девках.

— И такое пишут? — поднимается и делает шаг ко мне.

— Пишут, — хрипло отвечаю. — Но я не люблю сказки.

— А может, иногда и такое бывает?

— Может, но я детдомовская девочка. Гадкий утенок не становится лебедем, поцелуев настоящей любви, способных разбудить, не существует. Эти истины я усвоила в шестилетнем возрасте.

Пока говорю, кажется, воздух кончается в легких. И от этого в голове помутнение, в мышцах слабость.

— Лиза…

— Маша, — поправляю я машинально. — Могу паспорт показать.

Все же Рада права: имя имеет над нами власть. Может, оно действительно и судьбу определяет?

— Тогда давай знакомиться, — Вадим протягивает мне руку.

Я смотрю, нахмурившись, не понимая, издевается он надо мной или как.

— Мария, — пожимая в ответ, говорю я. — Как ты меня нашел? Рада?..

— Мама ничего не сказала, она же и сама не знает, где ты, — Вадим так близко, что я почти не дышу. — А мне приснился сон, как бы глупо это ни звучало. Я вспомнил нас на Ямайке, особенно тот момент, когда ты показывала мне чувственность. И вот я захожу на сайт, пытаясь найти этот дом. Увы, адрес я вспоминал долго, лазил по интернету, потому что у меня нет твоей памяти. И не увидел этого дома на аренду, потом пробил владельца. Ты его купила?

— Купила, — киваю я, глядя в эти черные глаза.

— Зачем?

И на этот вопрос отвечать больно.

— Потому что здесь мы. Именно мы настоящие. Я открылась тебе здесь, пусть и не до конца, но… То, что было здесь, стало самым настоящим в моей жизни. Искренне, без фарса. Но… это была иллюзия, Вадим. Ты младше меня на семь лет.

— И что? — сразу перебивает.

— Ты меня ненавидишь.

Теперь даже не возражает — только задумывается. А я закусываю губу, хоть и понимаю, что все делаю правильно.

Нам не по пути…

Я снова вскрываю нарывы, мне снова больно.

— Зачем ты приехал? — кричу, зажмурившись.

— Чтобы перестать тебя ненавидеть, — отвечает Вадим, обняв меня. — Ты ненавидела меня, я — тебя. Но ты ненавидела ребенка, которого даже не видела, а я ненавидел женщину по имени Лиза.

— Вадим, — обнимаю его в ответ, — у нас не получится. Мы будем помнить.

— Мы попробуем.

— Будет больно.

— Ну и пусть. Я уже понял, что просто не бывает. И за это время, кажется, ты изменила меня.

— Ты повзрослел… — провожу рукой по его волосам. — Твои девочки остались в прошлом?

— Да я даже не трахал никого, потому что ты… Как ты смогла так глубоко залезть ко мне в голову?

— Я не хотела, но…

— Но?..

— Я влюбилась.

— Я тоже, Маша, я тоже, — отвечает Вадим, и я рыдаю на его груди.

Все, теперь точно конец. Не знаю, что из нас получится, но мы попробуем. Мы — чудо, связанное судьбою. Мы — идиоты, сопротивляющиеся себе. Мы — люди, которые не смогли сопротивляться своему притяжению.

И мы создали новое чудо.

— Ты научила меня любить и ненавидеть, — говорит Вадим мне в губы.

— Значит, я научила тебя чувствовать… Нам будет сложно вместе.

— Зато нескучно…

Конец