– Ничего. Она до сих пор не промолвила ни слова.

Мистер Монтгомери невозмутимо кивнул, словно ничего не могло быть естественнее этого.

– А до ее исчезновения она разговаривала?

Воган кивнул.

– А дочь мистера Армстронга – она могла говорить?

– Да.

– Понятно. Итак, – помните, я вас просил не обижаться на сравнение, – если бы мне пришлось рассматривать маленькую Амелию как спорный груз, утерянный при транспортировке и затем вновь найденный, я бы подошел к делу следующим образом. Насколько я знаю, в подобных случаях первостепенное значение придается двум вещам: обстоятельствам пропажи груза и обстоятельствам его обнаружения. Исходя из этого, можно делать предположения о судьбе груза в тот период, когда его маршрут не отслеживался. А если к этому добавить максимально подробные описания спорного объекта как до его утери, так и после его обретения, мы получим достаточно информации для того, чтобы разрешить эту головоломку и установить законного владельца.

Далее он начал задавать вопросы. Спрашивал об Амелии до ее похищения. Спрашивал, что Вогану известно об исчезновении Алисы Армстронг. Расспросил о подробностях обнаружения груза – «именуемого Амелией», как он неоднократно подчеркивал. Кивал и делал записи.

– Дочь Армстронга, насколько мы можем судить, исчезла неизвестно куда. Такое порой случается. Ваша дочь появилась неизвестно откуда. Что случается гораздо реже. Где она была все это время? Почему она вернулась – или была возвращена – именно сейчас? На эти вопросы у нас ответов нет. А раз их нет, мы должны полагаться на другие источники. У вас есть фотографии Амелии до ее похищения?

– Есть.

– А сейчас она похожа на ту девочку со старых фото?

Воган пожал плечами:

– Думаю, да… Насколько девочки четырех лет напоминают самих себя в двухлетнем возрасте.

– То есть?

– Материнский взгляд всегда распознает свое дитя.

– Но другой, посторонний взгляд?

Воган не нашелся с ответом, а Монтгомери, словно не замечая этой заминки, преспокойно продолжил:

– Я полностью согласен с вами насчет детей. Они меняются с годами. Партия сыра, утерянная в среду, не превратится в аналогичную по весу партию табака, будучи найдена в субботу, но ребенок – это другое дело. Тут я вас понимаю. И все же на всякий случай сохраните старые фотографии и не упускайте из виду никакие, даже вроде бы незначительные детали, которые могут подтвердить, что нынешняя Амелия и та Амелия двухлетней давности – один и тот же ребенок. Тогда вы будете готовы к любому развитию событий.

Он посмотрел на угрюмое лицо Вогана и ободряюще улыбнулся:

– Помимо этого, мой вам совет, мистер Воган: не беспокойтесь насчет молодого мистера Армстронга. И своей супруге скажите, чтобы не беспокоилась. Все беспокойство берет на себя фирма «Монтгомери и Митчелл». Мы позаботимся о том, чтобы это дело завершилось благополучно для вас – и для Амелии. Тем более что есть одно немаловажное обстоятельство, которое играет вам на руку.

– И что это за обстоятельство?

– Если дело дойдет до суда, процесс затянется надолго и будет продвигаться очень медленно. Вы слышали о «Великой тяжбе о Темзе» между Короной и Корпорацией лондонского Сити?

– Признаться, впервые слышу.

– Это спор о том, кому из них принадлежит Темза. По утверждению королевских юристов, поскольку ее величество периодически совершает поездки по Темзе и эта водная артерия имеет стратегическое значение для обороны страны, река является владением Короны. Со своей стороны, Корпорация заявляет, что поскольку она осуществляет юрисдикцию над всеми грузоперевозками вверх и вниз по реке, это дает ей право собственности на Темзу.

– И чем завершилась тяжба? Кто сейчас владеет Темзой?

– Она до сих пор не завершилась. Процесс длится дюжину лет, и впереди еще как минимум столько же лет разбирательств. Что есть река? Это вода. А откуда берется вода? По большей части выпадает в виде дождя. А что такое дождь? Погодное явление, конечно же! А кто владеет погодой? Туча, которая сейчас проплывает над нами, – где она прольется дождем? Над левым берегом, над правым или над самой рекой? Тучи пригоняет ветер, который не принадлежит никому, и они беспрепятственно пролетают над границами стран. Дождь из этой тучи может пойти в Оксфордшире или Беркшире, а может подпортить прически мамзелей в Париже, с него станется. А те дожди, что питают Темзу, могут быть принесены тучами откуда угодно. Из Испании, из России или… из Занзибара! Если, конечно, у них там в Занзибаре бывают тучи. Следовательно, дождь не может принадлежать никому, будь то королева Англии или Корпорация Лондона, – равно как молния не может быть поймана и помещена в банковский сейф, – но это не мешает им вести бесконечные споры в суде!

Лицо Монтгомери слегка оживилось намеком на веселье. Это было впервые, когда Воган заметил у него что-то похожее на естественную эмоцию.

– Я рассказал вам об этом случае, чтобы проиллюстрировать, насколько долгими могут быть судебные процессы. Если этот Армстронг вздумает претендовать на отцовство девочки, постарайтесь решить вопрос в досудебном порядке. Заплатите столько, сколько он попросит за отказ от претензии. В любом случае судебные издержки обойдутся вам в куда большую сумму. Ну а если откупиться от него не выйдет, пусть вам послужит утешением пример процесса «Корона против Корпорации». Ваше дело затянется на многие годы, а то и до бесконечности, и за это время ребенок успеет вырасти. «Груз», упомянутый мною в начале, – то есть малышка Амелия – перейдет в обладание супруга задолго до того, как суд решит вопрос, который из двух отцов является законным. Так что будьте спокойны!

Воган стоял на перроне оксфордского вокзала в ожидании поезда. Мысли о Монтгомери постепенно сменились воспоминаниями о его предыдущем посещении Оксфорда, когда он ждал обратный поезд на этом же самом месте. В тот раз он приезжал для встречи с потенциальным покупателем заброшенной узкоколейки, по которой ранее доставлялась сахарная свекла с полей на его завод. А после деловой встречи решил мимоходом уточнить местоположение дома миссис Константайн. Уточнил. И оказался внутри, сам себе удивляясь. Это было совсем недавно – пару месяцев назад, – но как много всего случилось с тех пор! Что она тогда ему сказала? «Долго так продолжаться не может». Именно. И он тоже это чувствовал – спинным мозгом чувствовал, что она права. Наведался бы он в тот дом еще раз, как она предполагала? Нет, конечно. Хотя, кто знает… Просто ему это уже не понадобилось. Все устроилось само собой – неожиданно, прямо-таки чудесно. На протяжении двух лет он был глубоко несчастлив, но теперь – если сбросить со счетов Армстронга – все обстояло как нельзя лучше. «Будьте спокойны!» – сказал ему Монтгомери. И Воган решил следовать его совету.

Он уже настроился выкинуть из головы миссис Константайн, но вдруг отчетливо вспомнил ее лицо. Ее взгляд, который будто плыл против течения его слов и проникал в его сознание, в его мысли… «Все ясно», – сказала она так, словно поняла не только все им сказанное, но и то, о чем он умолчал.