Сам Ченслор оказался везучим, он остался жив, но русские товары и богатые подарки московского государя пропали в бездонных кабаках приморских городов Европы. Королеве Марии Тюдор пришлось довольствоваться грамотой московского государя, пространными рассказами моряков о богатствах Московии и надеждами на будущее.

Англичане времени даром не теряли. Быстро была образована Московская компания, занявшаяся торговлей с Московией. С первыми же судами Ченслор снова отправился к устью Двины. Теперь он знал, что за Норвегией есть не просто земля, а очень и очень богатая земля, где его ждали новые друзья. Ченслор плыл уже не в ранге моряка – разведчика новых земель, а официальным послом Англии в Московию.

Через два года после расставания государь Московский с удовольствием снова измерял бороду полюбившегося ему англичанина. Борода успела немного подрасти! В тот же год обласканный Иваном Васильевичем Ченслор возвращался домой. С ним отбыл и московский посол Осип Непей. И снова не повезло Ченслору у родных берегов. Возле Шотландии корабли попали в сильный шторм, и именно их судно буря бросила на скалы! Ченслор погиб, оказалось, что бывалый моряк и «великий штурман», как именовали его в Англии, вовсе не умел плавать! Московский посол тоже нырял как свинцовая болванка, но каким-то чудом его вынесло на берег. Добравшись до Лондона, Осип был так же ласково, как его собрат в Москве, принят королевой и обратно вернулся с большим числом английских мастеровых, готовых послужить московскому государю за хорошую плату.

Торговля между странами оказалась взаимовыгодной, из Московии везли лес, мед, пеньку, воск, скору… В свою очередь, из Англии доставляли порох, селитру, медь, олово, свинец… Обе страны много чему научились друг у дружки. Особенно пригодилось русским мореходное умение новых друзей, их навигационные и такелажные познания. Не все англичане раскрывали, но и того, что все же рассказали, русским хватило для постройки своего собственного флота.

Предшественником Великого Петра в открытии окна в Европу и освоении морских пространств за полтора века до него был Иван Васильевич, прозванный Грозным.

Идет сорокадневный пост, потому всякий истинно верующий блюдет себя с женой, грешно любиться в это время… Не все, конечно, соблюдают, ведь даже у Сильвестра сказано, чтоб лучше нарушить этот запрет, чем мыслями разжигаться зря. Потому умные жены, которые мужей берегут не только от заразы телесной, но и от душевного греха, стараются держаться от них подальше, не задевать, не давать повода разжечься. И кто придумал пост в это предвесеннее время, когда и в самой земле, кажется, еще под снегом просыпаются новые силы, желание любить!.. А каково людям?

Но Анастасия не потому сторонится своего мужа.

Царица снова на сносях, перекатывается уточкой, но и дня не посидит спокойно. И то, в ее ведении столько всякого! Анастасия, несмотря на молодость и постоянную свою тягость, переняла то, что до нее задумала княгиня Елена Глинская. Когда только стала царицей, обошла все палаты, в которых ткали, шили одежду, вышивали мастерицы, распорядилась снова разыскать умелых баб и девок, посадила за работу. Быстро обновили царское платье, многие другие вещи. За всем приглядывала молодая царица, умело распоряжалась и изготовлением обнов для семьи и слуг, и запасами снеди, и работой на поварне.

Княгиня Ульяна третий день мучилась над вышивкой, но ей никак не удавался левый глаз облика чудотворца Никиты Переславского на покрове, который вышивала, подобно царице Анастасии. Жены двух братьев – Ивана и Юрия – подружились, стали меж собой сестрами и все время чувствовали поддержку друг дружки. Анастасия вышивала гораздо лучше своей новой родственницы, потому многому научила Ульяну. Вот и теперь подошла сзади, чуть постояла и посоветовала:

– Ты лучше веревочкой сделай, легче обвести будет.

Ульяна обернулась, радостно кивнула:

– Сама о том думала. А ты скоро закончишь покров для Троицы?

– Скоро, – довольно улыбнулась Анастасия.

– Покажешь?

– Да, пойдем.

Ульяна знала, что царь очень любил вот такое занятие своей дорогой женушки. Нравилась вышивка и его брату Юрию, хотя и не слишком был разумен царевич. Работа же Анастасии не просто хороша, каждая ее вышивка принимается монастырями и храмами как дорогой подарок. И не льстят священники, когда ахают от красоты неописуемой, искусная рукодельница царица Анастасия! Ульяне очень хотелось научиться вышивать так же, потому внимательно наблюдала за движениями ловких царских рук, слушала ее объяснения, запоминала.

В горнице у Анастасии, прикрытая полотном, стоит рама с натянутой на нее тканью, царица вышивает покров для Троице-Сергиева монастыря «Голгофа». Старается, чтобы не многие видели работу, пока не закончена. Но любимую жену царского брата Юрия всегда готова приветить. Подошла вперевалочку, откинула белое полотно. Ульяна ахнула: на багровом атласе высился крест, камни в его основании точно настоящие, переливаются, блестят на солнце. Рука сама потянулась потрогать, убедиться, что не накиданы они прямо на ткань. Анастасия улыбнулась, ей нравилась Ульяна, нравилось ее желание научиться и себе рукодельничать с толком.

Царица принялась нахваливать работу тетки царя княгини Ефросиньи Старицкой, та уж очень многое в рукоделии придумала сама, да и в лицевом шитье вышивала без чужого рисунка, по своему наитию. Вот как суметь бы!

Долго еще сидели перед вышивкой царица и княгиня, болтали, смеялись. Постепенно разговор перешел на царского наставника благовещенского попа Сильвестра. При одном упоминании его лицо Анастасии омрачилось. Ульяна замахала руками:

– Господь с ним! Не хочешь, не говори!

Но у царицы, видно, накипело, вперившись невидящим взглядом в багровую ткань, вдруг заговорила почти злым голосом, какого Ульяна за ней не знала:

– Устала я от него! Не пойму, как Иван терпит? Все поучает, поучает!.. За всем следит, во всем препоны ставит. Уже и ко мне Иван стал ходить лишь с его позволения!

Княгиня ахнула:

– Да неужто?!.

– Совсем царя под себя взяли с Адашевым! Один правит за него, другой меж нами, кажется, и по ночам стоит. – Голос Анастасии стал совсем тихим, все же выговаривала тайное, но, видно, так накипело, что рада высказать.

Ульяна знала, что священник без конца стращает царскую чету всякими ужасами, требуя подчинения. За неповиновение грозит Божьей карой.

– А если не слушать его? – Глаза подруги смотрели на царицу почти с мольбой. Она видела, что веселая, живая девушка постепенно превращается в задерганную, замученную женщину. Анастасия старела на глазах. Царь любит свою жену без памяти, но во всем подчиняется этому противному попу. Ульяна тоже не любила Сильвестра, как и сама царица.

– Как? Стоит ему предречь что, оно и сбывается! – В голосе Анастасии уже звучало отчаяние. – Требовал, чтоб на богомолье не ездили, мы не послушали, погиб Дмитрий. Я недужу то и дело, дочери ни одна не выжила. Станешь тут слушать…