– Вот именно! Старший следователь по особо важным делам Турецкий, Генеральная прокуратура. Меня интересуют три маленьких вопроса. Кто сдал киллеру адрес Калашниковой в Воскресенске, личность самого киллера, а также личность коллеги Калашниковой, работавшей с ней в паре тридцатого марта в клубе «Ирбис». Телерепортаж об этом вы, надеюсь, видели.

Увидев, что Кузнецова изменилась в лице, Ильин быстро захлопнул дверь и, крепко взяв ее за руки, предупредил:

– Без глупостей.

– Хорошо, хорошо, отпустите! – Кузнецова прошла в комнату плюхнулась на диван размером с половину футбольного поля и закурила, глубоко запрокинув голову и выпуская дым причудливыми кольцами.

– Очень красиво, – нетерпеливо заметил Турецкий, подождав до половины сигареты, – я бы даже сказал, очень сексуально. Но мы торопимся. И вам я посоветовал бы поторопиться с ответами.

– Про Светкину воскресенскую квартиру в первый раз слышу, – быстро заговорила Кузнецова. – Как ее убили? Хоть не мучили? Она страшно боли боялась…

– Нет, снайпер работал. Продолжайте.

– В «Ирбисе» они с Русей Лагуш трудились, меня не брали. – Она усмехнулась невесело и раздавила окурок в пепельнице с таким выражением, как будто свернула голову мелкому зверьку. – Конкуренции опасались… Ну и слава богу! Как показали их по телику – они первым делом перегрызлись, а потом ударились в бега. Светка куда как умнее была – и то не убереглась. А Руся заявилась наверняка к тетке и заперлась в чулане, думает, никто ее там не найдет!

– А где ее тетка живет?

– Здесь, в соседнем доме.

– Хорошо, последний вопрос, – Турецкий перешел почти на приятельский тон, – кто был с ними тридцатого, кроме Замятина? Кто вообще в «Ирбисе» бывал, они вам рассказывали?

– Нет. Тайна фирмы. А может, Шмидт пригрозил им, что почикает, если протреплются.

– А вы знаете Шмидта?

– Что значит «знаю»! Его пол-Москвы знает. Лично мы не представлены.

– А как Калашникова и Лагуш на него вышли?

– Вышли! – Кузнецова фыркнула. – Подцепил их, наверное, однажды. Ну и оценил по достоинству.

– Понятно. Вы свободны завтра в первой половине дня?

– Есть деловые предложения?

– Есть. Подъедете в Генеральную прокуратуру, оформим протокол допроса. А сейчас проводите нас к Лагуш.

– Нет!

– Да. Вы же сами сказали, что она заперлась в чулане, никому не открывает и вообще у нее одна извилина. Вот вы ей мягко, по-женски объясните, что чем подробнее она нам все расскажет, тем живее будет. Можете разобрать пример с Калашниковой для убедительности.

– Гм-гм. Вот что значит Европа. Не успели прилететь, уже кашель прошел, – сказал Хмуренко довольно.

С самого утра он охрип, говорить мог только шепотом, и то с превеликим трудом. Поэтому ни в Шереметьеве, ни в самолете он не перекинулся с Ладой и оператором ни словом, только красноречивым жестом указал на простуженное горло. Оператор, правда, сам был редкостным молчуном, а с Ладой поговорить было необходимо.

– Поздравляю, Александр Сергеевич, с исцелением главного органа. – Лада вертелась как заводная. – Швейцария мне заранее нравится. Где Веня? Он нас встречает? Вообще я жажду инструкций. Мы едем или ждем кого-то?

Вениамин Легенький (для коллег просто Веня), сотрудник центральноевропейского бюро ОРТ, ждал их у выхода из аэропорта. Хмуренко вчера предупредил его о своем прилете и попросил организовать несколько встреч.

– Куда едем? – справился Веня. – К коммунисту, в офис, в «BenOil» или вначале в гостиницу?

– Давай к коммунисту, – поразмыслив, решил Хмуренко. – Нужна колоритная зарисовочка «по ленинским местам».

– Есть такая, – ответил Веня, – давным-давно зачем-то снимали, тогда не понадобилась, теперь в архиве пылится. Все как надо: улочки, скверики, даже ресторан «Одеон», в котором сиживал дедушка Ленин, будучи еще не дедушкой. Коммунист, как вы и просили, старейший.

– А самый молодой? – хихикнула Лада. – Или он всего один в двух лицах? Когда они самораспустились, я забыла?

– Тебя еще на свете не было, – ухмыльнулся Хмуренко.

Старейший коммунист оказался очень показательным – седовласый мужичина с изрезанным морщинами лицом и огромными руками. Типичный швейцарский пролетарий, у которого собственный двухэтажный дом, две машины и приличный счет в банке. Хмуренко, глядя на него, даже сочинил афоризм: «Франция, в представлении русских, культурная страна – там даже извозчики говорят по-французски, а Швейцария – богатая страна – там у каждого счет в швейцарском банке».

Беседовала с ним Лада на паршивом английском, правда, у коммуниста английский был не лучше. Но свое отношение к коммунизму и компартии он, наверное, смог бы выразить и на пальцах: на фиг это кому надо!

Беседовали они на лавочке в парке, а Хмуренко с Легеньким устроились на соседней лавочке, и Веня пока рассказывал, что удалось выяснить о поездках в Швейцарию Ильичева.

– Официально за последние четыре года он бывал здесь всего однажды, за более ранний период просто нет сведений. В составе делегации Думы в апреле прошлого года делился опытом с местным Национальным советом. Еще раз приезжал лечиться, что-то у него было с почками, предположительно его здесь прооперировали, но точно я не знаю. Это было еще раньше, в июле девяносто седьмого. Если он и приезжал сюда еще, например отдыхать или по личным делам, я не в курсе.

– А куда ходил, что делал, бывал ли в банке, не является ли учредителем какой-нибудь фирмы, такие сведения есть?

– Честно говоря, нет. Специально мы за ним не следили. А о банковских счетах сейчас вообще опасно спрашивать у местных. Сплошная паранойя, молчат как рыбы, а если настаиваешь, тут же берут в оборот и сами норовят что-нибудь выведать. По поводу замятинских заявлений о русских счетах наша Генпрокуратура высылает сюда свою делегацию. Насколько мне известно, командирован следователь по особо важным делам Турецкий.

– Серьезно? – удивился Хмуренко.

– Серьезно. Генпрокуратура Швейцарии распространила сегодня пресс-бюллетень, обещают в ближайшие дни совместное заявление.

Лада мило распрощалась со старейшим коммунистом и уселась рядом с Хмуренко:

– Александр Сергеевич, может, пора подкрепиться? Хочу настоящего швейцарского горячего шоколада.

– Съешь чизбургер, – отмахнулся Хмуренко. – Он с настоящим швейцарским сыром. Мы едем в «BenOil».

Совместными усилиями – Хмуренко через знакомых в налоговой полиции в Москве и Веня через местную налоговку – вычислили швейцарского партнера «Данко». Им оказалась маленькая фирмочка «BenOil», офис которой находился в Женеве. Сотрудников в «BenOil» было всего пятеро, включая генерального директора, и занимались они, как выяснил Веня, сходивший уже в фирму на разведку, преимущественно перекладыванием бумаг с места на место.