— То есть это не твоя грудь в испытаниях участвовала? — уточнил Эйн.

— Нет. — Я вдруг поняла, что, кажется, даром Охарда наверх таскала. С другой стороны, лично у меня совершенно не возникало желания позволять жениху трогать грудь почетного личного секретаря.

— Ясно. — Шеф сегодня был краток. — А цветы откуда?

— А, Харнис лютует, решил склонить меня к вечной и чистой любви, — отмахнулась я и пошла дальше писать сценарий для коронации.

А шеф развернулся и направился к двери.

— А вы куда? — заволновалась я. — Вы и так урок по экономике пропустили, а впереди еще этика!

— Да так, пройдусь, — отмахнулось от меня начальство и покинуло свой и мой кабинет.

Он же у нас был общим. Кабинет в смысле. Кошмар, да, надо поговорить о выделении мне личного пространства.

Едва шеф ушел, Охард отлип от стены, но стоял как-то покачиваясь и с явным осуждением глядя на меня. В итоге с трудом выговорил:

— Ну ты… ну ты…

— Вся жизнь перед глазами пронеслась, да? — сочувственно поинтересовался Докерс.

— Не то слово! — выдохнул Охард.

— Вы вообще о чем? — не поняла я.

А эти взяли и ничего мне не ответили. Ну да не до них было — дверь распахнулась, и жаловаться на жизнь, точнее на неявившегося шефа, примчался учитель по этике. Пришлось сначала выслушать, а потом привлечь его к написанию сценария грядущей коронации, ну не разбрасываться же ценными кадрами.

Шеф вернулся где-то через час. Очень спокойный, чуть заметно улыбающийся, прошел, сел на свое место во главе стола, потянувшись, взял первую попавшуюся стопку бумаг, начал небрежно читать.

— Как прогулялись? — поинтересовалась я, расписывая сорок шестую минуту церемонии.

— Замечательно. — Шеф пребывал явно в приподнятом настроении, — Ты знаешь, Харниса встретил.

Ой!

Я напряглась, как и Охард, и Докерс, и даже ничего не подозревающий преподаватель по этике тоже явно почувствовал, что жареным запахло.

— И?.. — вопросительно протянула я.

— Дерганый он какой-то, — невозмутимо сообщил шеф. — Ты не поверишь, как увидел меня, начал стремительно выбивать себе зубы.

— О-о-о… — вырвалось из моего приоткрывшегося от удивления рта.

— Потом случайно сломал себе все пальцы на правой руке, чтобы больше тебе всяких идиотских посланий не строчить, — продолжил лорд Эйн. — И у него вдруг обнаружилась смертельная аллергия на цветы, клялся, что больше никогда не сможет отправить тебе ни одного букета.

Я сидела с широко распахнутыми глазами и все так же приоткрытым ртом.

— Да, — добавил шеф, глядя на меня кристально голубыми, честными глазами, — в довершение всего он несколько раз приложился лицом о перила и упал в неестественной позе с лестницы. Знаешь, я думаю, тебе лучше с ним больше вообще не общаться, он какой-то ненормальный.

У меня был ступор.

Зато Охард внезапно подскочил со стула и сделал громкое заявление:

— Виэль, помнишь, я говорил, что мы из разных биологических видов?

Переведя потрясенный взгляд на жениха, я уточнила:

— И что, это проблема?

— Непреодолимая, — как-то с нажимом заверил шеф.

— Мы расстаемся! — воскликнул Охард. — И чисто для протокола сообщаю — я ее ни разу не целовал, не лапал, обнимал только за плечи и исключительно по-дружески.

— А это вообще к чему? — не поняла я.

— Инстинкт самосохранения обязывает, — выдал он.

Я посмотрела на шефа, шеф с выразительной улыбкой на меня. Преподаватель по этике, Докерс и Охард вдруг как-то судорожно засобирались и решили свалить.

— Э, вы куда? — возмутилась я.

— Знаешь, у меня этот самый инстинкт самосохранения очень развит, — заявил Охард, выскакивая за двери.

— И у меня, — добавил Докерс, семеня за ним.

— А мне просто уже пора, — заверил профессор.

И аккуратно прикрыл за собой дверь.

Мы с шефом остались наедине в нашем кабинете.

— Чем занимаешься? — полюбопытствовало мое начальство.

— Пишу сценарий для вашей коронации, — перебирая записи, оставленные спецом по этике, ответила я.

Профессор много чего полезного и важного понаписал. К примеру, указал на особенности обращения к представителям духовенства и светской власти, но меня сейчас больше другое волновало — Эйн узнал или не узнал?

— Мм-м… — смущенно начала я, — шеф, а Харнис вам ничего не рассказывал? И в целом как он отреагировал на ваше воскрешение?

— Удивился, конечно. Но поговорить толком мы не успели. Он был слишком занят. Собой.

Лорд Эйн рывком поднялся, подошел к окну, посмотрел свысока на снежную пустошь, обернулся ко мне, вздохнул и спросил:

— Ты не будешь возражать, если всех девиц сверху мы вернем в твое королевство? — И тут же пояснил причину своего предложения: — Раздражают.

Это да, раздражали они жутко, и опять же невесело, когда четыреста особей топают над головой, но:

— Девушкам требуется период реабилитации, шеф.

— Мне тоже, — сделал серьезное заявление начальник.

В принципе, наверное, да, все же практически смерть перенес, переродился в сэльда, опять же последние семь дней спокойствия перед коронацией… Кошмар, у меня всего семь дней до коронации! А еще столько дел, столько дел!

И я вернулась к торопливому написанию сценария. Сценарий, это ведь только первый шаг, еще нужно искать декоратора, и да — обязательно жреца! Нормального, а не ту страхолюдину, что провалила коронацию Юалии.

— Шеф. — Я вскинула голову, натолкнулась на внимательно-задумчивый взгляд, кажется, все это время разглядывающего меня лорда Эйна, смутилась, покраснела, но дело превыше всего, и потому продолжила: — Шеф, нам нужен вменяемый жрец.

— Зачем? — лениво растягивая слова, вопросило мое начальство.

— Для обряда! — воскликнула я. — Нам нужно, чтобы обряд коронации прошел на высшем уровне.

Почему-то начальство заметно скривилось, затем шеф грустно спросил:

— Виэль, ты в принципе способна думать о чем-нибудь кроме работы?

Я задумалась, вспомнила про Харниса и спросила:

— К слову, Харниса вы конкретно где встретили? — Просто подумалось, вдруг вокруг замка Эйна бродил.

Шеф нахмурился и прошипел:

— Так что там с коронацией?

— Ой, столько дел! — затараторила я. — Так что со жрецом? Мне желательно пять-шесть кандидатур на рассмотрение, и важно, чтобы я могла с каждым провести собеседование и отобрать наиболее достойного.