Харнис, явно окончательно свихнувшись, подлетел к конструкции коронка-жрец-Юалия, схватил коронку и потянул ее вниз на Юалию. Коронка послушно потянулась, наделась, но стоило Харнису убрать руки…

— Закрепите ее чем-нибудь! — заорал вдруг Харнис. — Шпильки, заколки, что там у вас есть?

И черт меня дернул за язык, язвительно заметить:

— У них ничего нет, они жрец и слегка лысый, соответственно да, ничего из вышеперечисленного у них нет.

Харнис развернулся и посмотрел на меня так, словно я вообще во всем виновата и он меня убьет сам, лично. Он, кстати, это подтвердил, прилюдно заверив:

— Я твои внутренности намотаю на твой поганый язык, подстилка Эйна.

— Почетный секретарь, — занудно поправила я.

И смолкла. Ну потому что, кажется, намотает, раз мой хранитель теперь им не помеха, и вообще грустно, да. И обидно, что Юалия стала сэльдиной, которая теперь навечно. Это им придется вместе с шефом править, так получается? Она же опять будет козни строить и перед всеми его недалеким солдафоном выставлять, и его благородством пользоваться, и…

И тут жрец коронку на нее надел и подержал. Коронка такая красивая была, хрупкая, нежная, изящная, переливающаяся радужным сиянием на солнце… А над ней кружили серебристые снежинки, которые все еще продолжали свой танец, то сбиваясь в один снежный смерчик, то делясь на двенадцать маленьких блестящих вихрей.

Появились несколько служанок со шпильками и торопливо начали крепить корону к высокой прическе сэльдины. Делали они это сноровисто очень, а жрец крепко коронку держал, Юалия сжалась и сидела, едва дыша, а Харнис в нетерпении пританцовывал рядом.

И вдруг все лениво до того кружившие снежинки как ринутся к Юалии!

Сэльдина завизжала: там, где снежинки коснулись ее, на коже проступили капельки крови, а коронка взлетела, безжалостно дергая волосы, расшвыривая шпильки! Жрец сунулся было водрузить коронку обратно, но злющие снежинки атаковали его, и вот теперь кровь брызнула мелкими алыми капельками даже на трон и Юалию.

А затем снежинки, как изумительно прекрасный блестящий рой, поднялись над троном, закачались, будто змея перед броском, и…

И ринулись на меня!

Я не то чтобы завизжала, я заорала и бросилась прочь!

Мне как-то вовсе не хотелось, чтобы и моя кровь тут на всех летела, и страшно было до ужаса, и… И эти ледяные остолопы не дали сдвинуться даже на шаг, точнее они все еще стояли в коленопреклоненной позе, а тут орущая я на них налетела, и они, гады, даже не шевельнулись, а вот меня отбросило назад силой удара и…

И, на удивление, я не свалилась.

Что-то мягко и бережно меня поддержало, а затем и поставило на ноги. И исчезло. По крайней мере, поддержки я больше не ощущала. Медленно приоткрыв глаза, сначала один, потом второй, огляделась — рядом никого, но подозрительно сверкает моя белая шубка. Присмотрелась к меху, он действительно засверкал, причем очень сильно, словно на нем мириады блесток. Посмотрела на постамент и трон — почему-то все присутствующие там, то есть жрец, три служанки, Юалия и Харнис смотрели на меня так, ну так… Да как гончие, когда добычу видят. Они все даже вперед подались, а Юалия привстала с трона. К слову, коронки нигде видно не было…

— Виэль, посмотри наверх, — вдруг как-то сдавленно произнес Охард.

Я послушно подняла голову и посмотрела — наверху были все те же сверкающие сосульки.

— На голову свою посмотри! — вдруг рявкнул всегда очень вежливый мой жених.

— И как ты себе это представляешь? Я что, улитка, что ли? — поинтересовалась я.

А он вдруг как заорет:

— Виэль, она тает!

И почему-то от меня все латные снежики разом отпрянули.

Мне даже страшно стало. Страшнее, чем когда снежинки на меня ринулись… хотя нет, не страшнее. Хотя, должна признаться, неизвестность пугала.

— Кто т-т-тает? — дрожа, спросила я.

И тут лорд Тай, который стоял неподалеку, взял и протянул мне карманное зеркальце для переговоров. Сейчас зеркальце никого не показывало, оно отражало. Меня отражало. И отражало сверкающую на моих темных волосах ту самую невероятно красивую, словно узор, изморози коронку… И да, коронка таяла, но вот мои темные волосы, на которых, к слову, смотрелось это ювелирное произведение искусства просто изумительно, они сверкать начинали, словно я зашла в дом с мороза, снежинки набившиеся в локоны потаяли и теперь переливались капельками воды… И вдруг все эти сверкающие капельки потянулись в коронку, и та засияла ярче, запереливалась интенсивнее, и вообще она была прекрасна!

— Да славится холод новой сэльдины… — как-то расстроенно возвестил жрец.

И поднявшийся было мой конвой повторно рухнул в коленопреклоненную позу. Лорд Тай тоже взял и опустился на одно колено, и все присутствующие мужчины. И да — все, вот вообще все смотрели на меня, а я… я смотрела на снежинки, которые на моей шубке сверкали, словно призрачная накидка, и в голове билась заполошная мысль: «Шеф меня убьет».

Потом пришла другая мысль «Коронка мне очень идет». И если честно, эта мысль была правильная, конечно, но первая куда вернее. Представила себе, как взбесится мой правильный до корней волос начальник, когда узнает, что я фактически уворовала у Юалии не только катану, но и корону…

И тут взгляд зацепился за Докерса, который бочком, бочком возвращался в наш оппозиционный строй. Заметив, что я смотрю на него, этот подлый гад остановился, развел руками и выдал:

— Каждый может ошибаться.

После чего таки да — влез в ряды оппозиции.

— Ты вообще-то не ошибался, ты нас бросил! — заметила я.

— Я ходил в разведку в стан врага, — не согласился Докерс. А потом вовсе взял и пристыдил меня: — Ты бы имела совесть и не орала, как вчера на рынке, когда клетки рабынь рушила, ты ж теперь все же сэльдина, держи лицо и всякое такое.

И вот тут до меня дошло то, что уже осознали все потрясенные до глубины души снежные.

То есть то, что коронка избрала меня.

И я вдруг поняла, что это не просто ювелирное украшение, это… это…

— Ох ты ж черт… — прошептала потрясенная я.

И даже голова закружилась…

В следующее мгновение Харнис, до того момента стоящий столбом, вдруг спрыгнул с постамента возле трона, в десяток стремительных шагов пересек пространство, подлетел к отшатнувшейся в ужасе мне и вместо того, чтобы приняться там душить или рвать голыми руками, придержал за локоток, после и вовсе приобнял за талию и низким волнующим голосом вопросил:

— Виэль, как ты себя чувствуешь?

— Да замечательно я себя чувствую, — делая попытку вырваться, пробормотала в ответ. — А что такое?

— Ты побледнела, — заглядывая мне в глаза и демонстрируя нехилую заботу, произнес Харнис, — так, словно сейчас потеряешь сознание.