Мозаика пола изображала терпящий бедствие корабль, окруженный черными дельфинами. На полу вокруг фонтана виднелись почти стертые временем и отсутствием ухода знаки созвездий и семи планет с их орбитами.

Весь двор бы некогда покрыт знаками Зодиака!

Данте растерялся.

Сколько раз топтал он здесь эти знаки, не замечая их в ослеплении сладострастия! Небеса Рая… А есть ли где-нибудь настоящий Рай? Неужели нет ничего, кроме этой пародии, вокруг которой шлюхи совокупляются со своими клиентами?!

Кое-где куски мраморной мозаики бесследно исчезли, но орбиты небесных тел еще можно было различить. Прямо перед Данте была орбита Венеры. Обнаженная богиня объезжала свои владения верхом на звезде.

Данте с Веньеро прошли круги орбит Марса, Юпитера и Сатурна и бесчисленное количество неподвижных звезд за эклиптикой. Там были арки над бывшими складскими помещениями, а справа виднелась узкая кирпичная лестница. Поднимаясь по ней, Данте услышал неподалеку чей-то саркастический смех. Он резко обернулся, думая, что смеется Веньеро у него за спиной, но смеялся другой человек, который стоял под аркой и смотрел на что-то в другом конце двора. Он был в одеянии стражника.

Неужели эти негодяи за ним следят?!

Не без труда спустившись вниз, Данте с угрожающим видом направился к стражнику. Тот спокойно перевел взгляд на поэта.

Поэт заметил, как блестят его голубые глаза, остановился и нерешительно потер себе лоб.

— Это ты? — с удивлением сказал Данте, узнавая стражника.

Тот ничего не ответил, не отрывая голубых глаз от поэта.

— А я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас меня ночью в церкви, — пробормотал поэт, протягивая стражнику руку. — Если бы не ты, я сорвался бы в провал.

Стражник слегка наклонил голову, качнув копной светлых волос.

— Мы всегда там, куда нас зовут, — ответил он, глядя куда-то вверх, и добавил: — Наверху вас ждут.

— Кто вас зовет? — спросил Данте, но стражник уже отвернулся от него и пошел к лошадям.

На вершине лестницы появилась женщина и остановилась в ожидании. Она была очень молода — почти девочка. Длинные распущенные волосы ниспадали темными волнами ей на плечи, обрамляя худое лицо. Наклонив голову, она смерила Данте дерзким взглядом и сладострастно облизала губы.

— Это опять вы, мессир Алигьери! Хотите ко мне в постель? — проговорила она, развязала платье и показала поэту голую грудь.

Визгливый голос блудницы резанул его слух.

Данте остановился в нескольких ступеньках от нее. Девушка сделала шаг вниз, наклонилась, коснувшись его грудью.

Поэт почувствовал странный запах. От девушки одновременно пахло животной похотью и какими-то дешевыми духами из тех, что продавались в лавках на том берегу Арно.

— Это ты, Пьетра?

— Да, это я, мессир Алигьери. Или я должна называть вас приором? — Девушка наклонилась к нему еще глубже и стала искать его губы своими.

Данте инстинктивно отпрянул, стараясь избежать ее прикосновения. Девушка выпрямилась, тряхнула копной иссиня-черных волос и прислонилась к стене, глядя на поэта не то с симпатией, не то с досадой. Потом она снова протянула руки к Данте.

Поэт вновь почувствовал ее запах, тело предательски отреагировало на прикосновения рук девушки, ласкавших его с хорошо известной Данте смесью равнодушия и страсти.

Не желая поддаваться, Данте оттолкнул девушку.

— Ступай, Пьетра!

— Зачем же вы появились у нас в Раю, мессир Алигьери? — ухмыльнувшись, спросила девушка.

— Я… Я не знаю, — пробормотал Данте, вновь ощутив головокружение.

Девушка взглянула на него с сочувствием, но в глубине ее глаз по-прежнему тлел злой огонек.

— Хозяйка хочет, чтобы от нас все выходили довольные. Пойдемте со мной, — сказала она и взяла Данте за руку.

Поэт пошел вслед за ней по длинному коридору, стараясь не отставать. Однако проворная девушка шустро побежала вперед, оглянулась и тут же скрылась из вида, юркнув за угол.

Данте показалось, что Пьетра хотела убедиться в том, что он идет следом. Немного поколебавшись, он решил идти дальше и тоже завернул за угол, оказавшись в другом крыле здания.

Здесь вместо малюсеньких каморок были более обширные и богато обставленные комнаты с деревянными кроватями вместо соломенных тюфяков. Все комнаты пустовали. Сквозь открытые двери Данте заметил, что в каждой из них горит по маленькому светильничку, наполняющему помещение неверными тенями.

Пьетры не было ни в одной из комнат. Шаги Данте по деревянному полу отдавались эхом в гулком коридоре, к которому примешивался какой-то металлический звон, который поэт уже где-то слышал. Вино все еще туманило ему рассудок, и он не мог понять, где он и зачем он здесь.

Что это за безумие?! Зачем Пьетра заманила его сюда?! Может, эта девушка — посланница богов или ему явился в ее облике сам Меркурий? А может, он уже мертв и вступил в вестибюль преисподней?

Чем дальше Данте шел по коридору, тем громче становились окружавшие его звуки. Как поэт ни старался, ему было не вспомнить, откуда ему знаком этот звон. Внезапно у него опять закружилась голова. Он пошатнулся и схватился за стенку перед последней дверью в коридоре, вспомнив, где слышал эти звуки.

Шатаясь, Данте вошел в комнату. У него подогнулись ноги, и он сел на край кровати, не в силах оторвать глаз от коленопреклоненной Антилии. Танцовщица протягивала руки к какому-то предмету, стоявшему на полу недалеко от нее. Она пела на непонятном языке, тонкие пальцы двигались в такт загадочному песнопению, звенели бронзовые пластинки. Среди слов, которые она произносила, Данте уловил что-то похожее на шипящее имя, слышанное им в церкви Сорока Мучеников.

Увидев Данте, женщина прервала свое занятие и вскочила на ноги, накинув покрывало на стоявший перед ней предмет. Поэт успел заметить, что это какая-то статуэтка.

Наверное, языческий идол, которому она поклоняется!

Теперь Антилия стояла прямо перед Данте. На ней была простая шелковая туника желтого цвета, не скрывавшая ее фигуру. Когда она вставала, зазвенели золотые диски, украшавшие ее длинную шею и стройные лодыжки. И теперь они продолжали позванивать в такт ее прерывистому дыханию. Антилия была чем-то взволнована или утомлена длившейся много часов молитвой.

— Что вы здесь делаете? — пробормотал Данте, неопределенно указав рукой на помещение, в котором они находились.

Он хотел встать, но ноги его не слушались и он продолжал сидеть, глядя на Анталию, шагнувшую в его сторону.

— Что?.. — повторил поэт.

На самом деле ему хотелось сказать: «Что ты делаешь в публичном доме?!»

Да и как она вообще здесь оказалась? Ведь она только что была в таверне!..