— Еще один этаж, и дальше просто крыша, а на крышу, по-моему, лезть не стоит.

— Подожди.

Несколько мгновений Клер разглядывала символ Основателя, а потом взялась за ручку.

Что-то щелкнуло, и она повернулась. Дверь открылась.

— Как тебе это…

Клер вскинула запястье с золотым браслетом.

— Попробовала на всякий случай. Я подумала, может, с золотым браслетом…

— Гений. Пошли туда.

Дверь со щелчком закрылась за ними и заперлась с легким скрипом металла. После сияния флуоресцентных ламп на лестнице глаза не сразу привыкли к полумраку в коридоре — огни горели еле-еле, и этот слабый свет поглощался темным ковром и такими же деревянными панелями.

Странным образом коридор напомнил Клер тот, куда они попали, спасая Мирнина, только здесь было меньше дверей. Те из них, которые удавалось открыть — Шейн, конечно, шел первым, — вели в простые офисы, и в них не было ничего необычного.

А в конце коридора обнаружилась дверь с символом Основателя, выгравированным на медной дверной ручке. Шейн попытался повернуть ее, покачал головой и сделал знак Клер.

При ее прикосновении дверь легко открылась.

Внутри оказались… апартаменты. Или, может, залы? Клер не знала, как правильно назвать то, что видела; здесь имелся целый комплекс комнат, сходящихся к единому центру.

Это было все равно что шагнуть в совершенно другой мир, без сомнения, прекрасный: сказочная комната, роскошный атлас на стенах, персидские ковры, изящная, белая с золотом мебель.

— Майкл? Мэр Моррелл? Ричард?

Следующая комната была поистине королевская, но кто-то превратил ее в руины: мебель опрокинута, частично сломана, зеркала разбиты, ткани порваны.

Клер замерла.

На уцелевшей длинной, изящной софе лежал Франко, второй преданный Бишопу вампир, прибывший в Морганвилль вместе с ним и Исандрой. Казалось, он безмятежно отдыхает — ноги скрещены на уровне щиколоток, голова покоится на пышной атласной подушке, на груди стоит хрустальный стакан с чем-то подозрительно темно-красным.

Он засмеялся и отсалютовал им стаканом.

— Приветствую вас, мои маленькие друзья, — сказал он. — Мы не ожидали вас, но вот вы здесь, и это хорошо. У нас почти не осталось закуски.

Шейн подтолкнул Еву к двери.

— Вон отсюда.

Однако перед дверью, захлопнув ее за собой, стоял мистер Бишоп, все еще в длинной фиолетовой мантии, в которой был на празднестве, порванной с одной стороны, где Мирнин полоснул его ножом.

В нем ощущалось что-то столь древнее, столь равнодушное — у Клер даже пересохло во рту.

— Где она? — спросил Бишоп, вперив в нее взгляд. — Знаю, ты виделась с моей дочерью. Ты хранишь ее запах, и я его чувствую.

— Гм… Может, обойдемся без подробностей? — брякнула Ева.

Не сводя пристального взгляда с лица Клер, Бишоп сделал жест в сторону Евы.

— Замолчи, или тебя заставят замолчать. Если я пожелаю узнать твое мнение, то справлюсь о нем у твоих внутренностей.

Ева умолкла. Франко одним плавным движением перекинул ноги через край софы, сел, допил кровь и уронил стакан, который покатился по светлому ковру, разбрызгивая алые капли. Кое-что попало ему на пальцы, он облизнул их и вытер о затянутую атласом стену.

— Пожалуйста — Он захлопал длинными ресницами, глядя на Еву, — Пожалуйста, скажи что-нибудь, я обожаю внутренности.

Она съежилась у стены. Даже Шейн молчал, хотя Клер чувствовала, что он испытывает сильное желание защитить ее.

«Ты не можешь тут ничего поделать, — мысленно воззвала к нему она. — Даже не пытайся».

— Вы не знаете, где Амелия? — спросила она Бишопа, — Как в таком случае развивается ваш генеральный план?

— Просто прекрасно развивается, — ответил Бишоп, — К этому моменту Оливер мертв. Мирнин… Ну, мы оба знаем, что Мирнин безумен. Надеюсь, он отправится тебя спасать — и, прибыв сюда, забудет, кто ты такая. Это было бы забавно — и очень характерно для него, — Взгляд Бишопа ввинчивался в ее глаза, и Клер испытала ощущение, будто вокруг нее стягивается плотная сеть, — Где она?

— Там, где вам никогда ее не найти, — отрезала Клер.

— Прекрасно. Пусть себе прячется во тьме со своими жалкими творениями, пока голод или люди не прикончат их. Это не обязательно будет сражение, знаешь ли. С таким же успехом это может стать так называемой войной на истощение. У меня прекрасная позиция, — Ленивым движением руки Бишоп повел по разгромленной комнате, — И конечно, все собрались здесь, неважно, понимают они, что происходит, или нет.

Клер не заметила движения Франко, но вздрогнула, почувствовав, как он провел холодными пальцами ей по шее и сильно сжал ее.

— Вот так просто. — Бишоп кивнул Франко. — Хочешь ее — возьми. Меня больше не интересуют любимчики Амелии. Возьми и этих других, если не хочешь придержать их на потом.

Прихлебатель Бишопа повернул голову Клер и обнажил шею.

— Нет… — с отчаянием прошептал Шейн.

Губы Франко коснулись кожи — обжигающие, точно лед.

— Ой! — Франко отдернул голову, — Ах ты, маленькая мошенница.

Используя складку рубашки Клер, он захватил серебряную цепочку и резким движением сорвал ее.

Клер успела подхватить крест.

— Может, это успокоит тебя, дитя мое, — с улыбкой сказал Бишоп.

И тут Франко укусил ее.

— Клер? — Где-то далеко-далеко надрывно звучал голос Евы, — О, бог мой, Клер, слышишь меня? Очнись, пожалуйста, очнись! Ты правда нащупал у нее пульс?

— Да, сердце бьется.

Клер узнала и этот голос. Ричард Моррелл. Как он оказался здесь? Кто вызвал полицию? Она припомнила инцидент с грузовиком… Нет, это было раньше.

Бишоп.

Клер медленно открыла глаза. Все вокруг казалось далеким и смазанным. Ева разразилась потоком слов, смысл которых Клер не улавливала — и даже не пыталась.

«У меня бьется сердце».

Почему-то это казалось особенно важным.

«Шея болит».

Клер медленно подняла руку, прикоснулась к шее и почувствовала там что-то большое, типа скомканной рубашки.

— Нет. — Ричард отвел ее руку. — Не трогай. Ранка еще не закрылась. Тебе нужно полежать спокойно еще час или около того.

— Укус. Он укусил меня! — пробормотала Клер, и как будто алый нож прорезал туман — она вспомнила все. — Не хочу превращаться в…

— Ни в кого ты не превратишься, — сказала Ева, почему-то перевернутая вверх ногами. Нет, просто голова Клер лежала у нее на коленях, и теплые слезы капали на лицо. — Ох, дорогая! С ней ничего не случится? — спросила перевернутая Ева сидящего справа от нее Ричарда.