морском берегу – жёсткая и острая, как лезвия ножей. Ребята нашли часового, задремавшего на зорьке, и сняли его бесшумно. Как? Ножами, конечно, – на поясе у каждого из нас по тесаку. Один из ребят махнул нам бескозыркой: мол, всё в порядке, выдвигайтесь. Командир прижал палец к губам, а потом тихо скомандовал: «Достать ножи и марш вперёд!» Мы рванули на обрыв к казарме, ворвались в полуоткрытую дверь, а там коек штук двадцать, и на них спят японцы… Никому из них не удалось проснуться… Да, ножами – нам было приказано взять пост без выстрела. А на пляж уже высаживался весь наш батальон морской пехоты… Тут из-за казармы выскочил японский солдат – до ветру его угораздило сходить, в гальюн, что ли. Увидел нас и рванул в глубь острова. И мы сгоряча пошли цепью за ним в глубь острова. Хотя командование перед высадкой приказывало нам закрепиться на берегу и ждать высадки всего десанта. За нами вслед пошёл и весь батальон морской пехоты. Где-то началась стрельба, десант был обнаружен. Начала бить артиллерия японцев, появились их танки. Морская пехота, ушедшая уже далеко от берега, начала откатываться назад. А тут ещё наши нам «помогли»: с вспомогательного крейсера «Охотск» увидели двигающиеся к берегу, где высаживался наш десант, танки и бегущих впереди них людей и приняли их за японцев тоже. Главный калибр крейсера тут же ударил по нашим морячкам, а японская артиллерия и танки добавили ещё – весь пологий скат сопки усеян был чёрными бушлатами. Много погибло наших ребят, пока кто-то из добежавших до берега не просемафорил двумя бескозырками на крейсер, чтобы там перенесли огонь на танки…

Подобного рассказа о первых минутах-часах Курильского десанта я потом не встречал в каких-либо доступных мне в будущем официальных сообщениях, в том числе и в эпоху Интернета.

Приведу ещё один подобный рассказ непосредственного участника тех событий, но теперь совсем другого человека, и случайно услышанного мною лет через десять – пятнадцать, когда мы жили уже в Приморье, в горняцком посёлке Хрустальный. Как-то к нам на ужин в воскресный день зашёл молодой ещё мужчина по фамилии Акулов или Окулов, не помню точно. Он работал на руднике в одной бригаде с отцом, и что-то у него, видно, в семье или на работе не ладилось. Одним словом, пришёл поговорить о чём-то очень наболевшем и, как водится в подобных случаях, выставил на стол бутылку водки – главный аргумент для поддержания разговора. Мне была не интересна тема их беседы, поэтому слушал я их как-то вполуха всего. Но незаметно они перешли на другие темы, и я услышал слова «Камчатка» и «Курилы» и сразу же навострил уши.

– …пулемёт из дота прижал нас к земле, пришлось зарываться. Грунт тяжёлый на острове, а пулемёт голову поднять не даёт. Однако жить каждому хочется, поэтому кое-как зарылись всё же. А пулемёт всё бьёт – у него там патронов немерено, шпарит, не жалея, траву-кустики бреет. Офицер кричит ближнему от него бойцу: «Закидать гранатами!» Парень только выбрался из окопчика и тут же лёг за бруствером. Офицер второго посылает, и его японец срубил очередью. Третьего – тот же результат. Офицер в бешенстве: командование требует, чтобы двигались вперёд, а дот как крепость неприступная. Прячет голову в каске за невысоким бруствером своего окопчика офицер и четвёртого посылает. И тут из одного окопчика сзади него взметнулась чья-то рука, и к офицеру в тесную ямку под ноги скатилась лимонка… Немного погодя ребята, уже без чьей-либо команды, сами подобрались с флангов к доту и сунули в амбразуру связку гранат, пока японец ленту менял… А кто лимонку закатил офицеру в окопчик, так никто и не сказал: снаряд, мол, накрыл. Но многие могли видеть, как я, например, видел сам. И я тоже держал язык за зубами. Вот так-то вот…

Ни в одной из официальных версий я не встречал подобных фактов. Но их, не сомневаюсь, было немало и на небольшом острове Шумшу. На войне как на войне…

Но дело, собственно, совсем не в этом, а в молниеносности операции и её удивительных, прямо скажу, результатах, за что командующий войсками на Камчатке генерал-майор Алексей Романович Гнечко, которому Ставкой было поручено непосредственно руководить Курильским десантом, получил звание Героя Советского Союза. Жестокое сопротивление японских войск на острове Шумшу практически было сломлено через несколько суток непрерывных боёв, считая с момента начала высадки первой группы советской морской пехоты на рассвете 18 августа 1945 года. Причём надо учесть хотя бы два таких существенных обстоятельства. Первое: в подавляющем большинстве своём участники десанта, как говорится, не были фактически совершенно обстреляны на тот момент, то есть не прошли даже минимальную закалку фронтами Великой Отечественной войны, как, например, в большинстве своём бойцы Дальневосточных фронтов, освобождавших от японских войск Внутреннюю Монголию и Маньчжурию, северную часть Кореи и наш Южный Сахалин, и накануне перед этим разгромившие в пух и прах фашистскую Германию. И второе: крайне слабое материально-техническое состояние Камчатского региона, на тот момент практически отрезанного от всей материковой части Советского Союза, и абсолютная слабость воинского контингента на его территории, вынужденного противостоять вооруженному до зубов и в десятки раз превосходящего численно противнику. Стоит напомнить также, что прямо-таки напротив камчатского мыса Лопатка, с его единственной 130-миллиметровой береговой батареей, на островах Шумшу и Парамушир находились две военно-морские базы Японии почти с 30-тысячным суммарным гарнизоном, что, прежде чем выйти в океан и затем разнести вдрызг весь Тихоокеанский флот США в гавайском Перл-Харборе, японская армада из броненосных линейных и авианосных кораблей, никем не замеченная, пряталась в многочисленных уютных бухтах именно Курильских островов. А вот наши военно-морские силы, базировавшие в те годы на Камчатке, не имели даже хотя бы единственного эсминца, не говоря уже о кораблях крейсерского или, тем более, линейного класса. Они состояли всего лишь из десятка подлодок типа «Щ» и «Л», немногих отрядов сторожевиков, фанерных (американской постройки) морских охотников и высокобортных торпедных катеров, а также тральщиков и вспомогательных крейсеров из переоборудованных гражданских судов. И теперь представьте нашу «армаду» десантных кораблей, состоящую из гражданских транспортов, дымящих чёрным дымом от сжигаемого угля, с десятком портовых самоходных барж и колхозных тресколовных мотоботов-кавасаки, способных приткнуться к островному пляжу чуть ли не в самой прибойной полосе, сопровождаемую разношёрстной и по сути «тюлькиной» флотилией из наличных воинских судов, способных хоть как-то держаться на воде.

И вот тихим туманным утром 18 августа 1945 года эта собранная с миру по нитке, по сути, совершенно авантюрная