«Если дело обстоит таким образом, – ответил я, – тогда на кой черт, – простите, мэм, – вам сдалась моя помощь? И с чего вы решили, будто я стану вам помогать?»

«Я просто хочу уберечь от лишнего беспокойства вашу хозяйку, мистер… Тирни, верно? Мне всего-то и надо, чтобы вы завтра вручили ей прямо в руки записку с просьбой покинуть Филд-хаус на короткое время. Затем вы и остальные слуги можете славно перекусить в этом заведении. А когда вернетесь к своим обязанностям, все будет как раньше. Вы не заметите никакой разницы. И миссис Картнер никогда больше меня не увидит и не услышит обо мне. Как вам такое предложение, а?»

Ну, за свою жизнь я встречал много краснобаев и не доверяю этой породе. Я попытался схватить проходимца за пальто, но он оказался слишком шустрым для меня – вскочил со стула и шмыгнул в дверь, прежде чем я успел встать. Э-эх, лет десять или даже пять назад я бы его поймал.

– Питер не хотел меня расстраивать рассказом об этом происшествии, – добавила миссис Картнер. – Но я всегда вижу, когда его что-то беспокоит. И на сей раз очень скоро выспросила у него всю историю. Он обладает очаровательной неспособностью что-либо скрывать. Спасибо, Питер, вы можете идти. Когда он мне все рассказал, я наконец взяла ручку и бумагу, как давно собиралась. Простите, доктор Уотсон, если моя настойчивая просьба сопровождать мистера Холмса доставила вам неудобство…

Я решительно затряс головой.

– Но в тот момент я слишком сильно нервничала и подумала, что эти люди, кто бы они ни были, способны перехватить мое письмо. Существовал риск, что они это сделают и пришлют вместо вас подставных лиц. И я решила, что, если приглашу вас обоих, им будет значительно сложнее найти двух подходящих двойников за короткий срок. Поэтому я испытала облегчение, когда увидела, доктор, что вы такой, каким изображены в журнале «Стрэнд»: усы и все такое.

Вероятно, впервые за наше долгое знакомство Холмс как будто почувствовал неловкость.

– Придется признаться, мэм. Доктор Уотсон действительно позировал для рисунков, а я не пожелал в этом участвовать. И, как я понимаю, художник использовал в качестве модели своего брата, Сидни Пейджета…

– Уолтера, – поправил я.

– Уолтера. Спасибо, Уотсон. Говорят, мы довольно похожи. Но, возвращаясь к разговору о вашем странном преследователе, вы сообщили, что часто замечали непрошеных гостей в течение дня, миссис Картнер. А появлялись ли они ночью?

– Кажется, нет.

Глаза Холмса заблестели, и я узнал удовлетворенное выражение, которое появлялось на его лице, когда он брал след.

– Тогда, если позволите и если доктор Уотсон допил свой чай, мы осмотрим имение. Пожалуйста, начинайте без меня, Уотсон. Я хочу кратко переговорить с Питером.

Несколько минут я был один в саду. День оставался ясным, и лучи послеполуденного солнца приятно щекотали мою шею. На мгновение я с легкостью забыл, что осматриваю подступы к осажденной крепости. Очаровательная миссис Фрэнсис Картнер рассчитывала на нас, и я не собирался ее разочаровывать. С такими мыслями я опустился на четвереньки и начал изучать каждую травинку.

– Уотсон, приняв такую невыигрышную позу, вы наверняка уничтожили здесь все возможные следы.

Я посмотрел вверх и увидел Холмса, в одной руке у него была трость, другую он протягивал мне.

– Давайте я вам помогу подняться. Я обсудил кое-что с Питером, и сейчас он по моей просьбе отправляет телеграммы. Мы с вами должны быть готовы вдвоем отразить любое вторжение, пока он не вернется. Его хозяйка очень извинялась за плачевное состояние своей недвижимости. Если вы удостоверились, что здесь больше нечего изучать, может, продолжим?

Пока мы огибали дом, я случайно заметил, что клиентка наблюдает за нами из окна.

– Думаю, у вас появилась поклонница, Уотсон. Очень привлекательная женщина, верно?

– Вы полагаете? – вяло проговорил я. – Не заметил.

– О, бросьте, Уотсон! Ваше безразличие меня удивляет. В конце концов, это вам я обязан тем, что теперь замечаю каждое хорошенькое личико.

– Приятно это слышать, Холмс.

– Да, признаю честно, что с моей стороны было глупо не учитывать всей важности физической привлекательности при совершении преступлений. В моей практике было несколько случаев, в основе которых лежала слабость мужчины к красивой женщине. Помните, Уотсон, дело о непудреном носике?

– Если я решусь написать о нем, выберу название получше, – огрызнулся я.

Мое раздражение возбуждали не только манеры Холмса, но и его явное равнодушие к решению проблемы. Сколько раз я видел, как он буквально рыл носом землю в поисках улик, а теперь, когда на нас возлагала все свои надежды эта милая леди, он лишь скучливо ковырял тростью неухоженный газон.

– Пока я насчитал трех человек, – наконец сказал он, – у которых левая нога на размер больше правой. Лакей Питер к их числу не относится. Разве вам не кажется странным, Уотсон, что кому-то вздумалось в разгар дня повалить тяжеленные солнечные часы?

– Возможно, этот человек подумал, что его заметили, и просто запаниковал, – предположил я.

– Уотсон, ваше упорное нежелание исключить все невозможные варианты не перестает меня удивлять.

Я почувствовал, что его последняя насмешка переполнила чашу моего терпения, и призвал компаньона к ответу:

– Вот вы, Холмс, все утро мешали моим попыткам применить на практике ваши дедуктивные теории, но, должен отметить, за прошедшие годы я значительно расширил свое знакомство с этим предметом.

Холмс вопросительно приподнял бровь.

– Например, – продолжал я, – у меня сложилось собственное мнение относительно неприятных событий, приключившихся с нашей клиенткой. И рискну предположить, что моя версия соответствует всем известным нам фактам.

Холмс прислонился к ближайшему дереву.

– Прошу, просветите меня, доктор.

Мне было приятно, что в его тоне я не заметил даже тени издевки.

– Мне представляется очевидным, что история о красном порошке, спрятанном где-то в этих местах, не более чем малоубедительная басня, придуманная Валентайном, чтобы замаскировать какой-то зловещий план.

– Я безусловно соглашусь с вами в этом вопросе, Уотсон. Но история об Эдварде Келли, по крайней мере, имеет под собой историческое основание, хотя он жил значительно раньше, чем утверждает Валентайн[42]. Легендарному красному порошку приписывают многие качества. В том числе утверждается, что он наделял даром общения с ангелами. Кстати, местом его происхождения называют Уэльс, а не Беркшир. Мне не известна работа Экермана, в которой говорилось бы, что порошок может находиться в этой местности. Не думаю, чтобы Келли вообще хоть раз посещал здешние места.