Дурной знак. Рик затворил дверь и подошел к столу.

— Садись.

Рик нервно пригладил рукой волосы и, сев в черное кожаное кресло напротив босса, спросил:

— В чем дело?

— В чем дело?! — с ходу возмутился тот. — Это ты у меня спрашиваешь? А я хотел у тебя спросить.

— О чем? — уточнил Рик, решив ни под каким видом не допускать утечки информации. Кто знает, что на уме у босса?

Микеле нетерпеливо махнул рукой.

— С чего это вдруг моя племянница обрядилась в мужской костюм?

Рик опешил.

— Как это? Но ведь она в юбке и жакете.

— Вот именно! Это костюм. А женщинам не пристало носить такую одежду.

Рик чудом не хохотнул.

— Но у нас чуть ли не все рекламные агенты и менеджеры по сбыту ходят в костюмах.

— Это совсем другое дело. Приличные итальянские девушки должны одеваться так, как подобает будущим женам и матерям.

Рик покачал головой. С Микеле точно не соскучишься! Получается, в джинсах ходить можно, а в стильном деловом костюме нельзя.

— Босс, это на вас непохоже. Микеле вздохнул.

— Видно, я слишком долго живу в Штатах. Совсем забыл старые привычки. Нехорошо!

С чего это он впал в меланхолию? Наверное, все никак не придет в себя после смерти жены. София, хотя и прожила в Нью-Йорке чуть ли не всю сознательную жизнь, истово придерживалась старых традиций.

— Микеле, но ведь Моника уже взрослая. Ну что страшного в том, что она надела костюм? По-моему, это ничуть не умаляет ее женственности.

— Вот именно, по-твоему. — Микеле хмыкнул. — Смейся-смейся! Ну что ты понимаешь? Ведь ты не член семьи.

Бьет по больному, подумал Рик. Впрочем, это ведь не новость.

— Разве я смеюсь? Просто вы огорчены, вот я и пытаюсь поднять вам настроение. Как могу.

Микеле достал из кармана сигару и, выдвинув ящик стола, извлек оттуда пузырек с аспирином.

— Моника сидит с тобой рядом, смотрит накладные, задает вопросы… Зачем? Какое ей дело до семейного бизнеса?

— Как это зачем? Она умная и образованная молодая женщина. И нет ничего удивительного в том, что она интересуется семейным бизнесом. Ведь она, можно сказать, в нем выросла.

Микеле с презрением фыркнул.

— Ну и что из этого? Ее мать и все двоюродные сестры тоже в этом выросли. Однако им не лезут в голову дурацкие мысли. Я всегда говорил, что ей зря позволили учиться в колледже!

Ну и мракобес! Рик покачал головой. Нет, это уму непостижимо!

— А все ты! — Микеле уставил в него указательный палец. — Ведь я говорил тебе, что не хочу, чтобы она лезла в дела. Я тебе доверился, а ты? Нанес мне удар в спину.

— Минуточку. — При слове «доверился» Рик чуть не поперхнулся и угрызения совести начали мучить его с новой силой. — Ну, при чем тут я? Микеле, ей-богу, вы несколько преувеличиваете мое значение.

— Преувеличиваю? Нет уж, мой дорогой, позволь мне самому судить.

Рик опустил глаза. Босс в скверном расположении духа. Видно, опять перебрал вчера спиртного. Лучше помолчать. Пусть себе выпускает пар, а он посидит и послушает. Глядишь, настроение у Микеле и улучшится.

— Ну что молчишь? Нечего возразить? — Микеле пробурчал что-то на итальянском, зажег сигару и сделал глубокую затяжку. — Сам знаешь, что я прав. — И он выдохнул омерзительно вонючий дым. — Рик, ты меня разочаровал. Очень разочаровал.

Вот оно, волшебное слово «разочаровал»! Рик почувствовал тяжесть в груди.

— Микеле, и все-таки вы преувеличиваете, — тихо сказал он.

— Хватит. — Босс поднял руку. — Не надо усугублять. Прошу тебя, больше не забивай Монике голову глупостями, и забудем об этом.

Беда в том, что Рик не собирался забывать об этом. Однако по-прежнему считал, что убеждать Микеле в чем бы то ни было пока не время. Пожалуй, стоит дождаться возвращения Артура: он-то знает все отцовские причуды. Кто знает, может, совместными усилиями им удастся втолковать Микеле, что Моника умная женщина и должна занять достойное место в компании.

— А что это ты сделал такую кислую физиономию? — Микеле нахмурился. — Думаешь, я буду точить на тебя зубы? Нет, я человек широких взглядов. Заметь, ведь я ни единым словом не обмолвился насчет этого твоего… — он покрутил пальцами, — нового увлечения, о котором я недавно узнал.

— Какого увлечения?

— Брось, Рик. Говорю же тебе: я все знаю, но это не мое дело.

— Да что «все»? О чем это вы?

— Ну ладно, для тебя это не новость, а я узнал об этом совсем недавно.

Рик начал беспокоиться. Микеле жутко выглядит. И несет какую-то околесицу. Хорошо, что Артур сегодня вечером будет дома.

— Микеле, я понятия не имею, о чем вы говорите.

Босс прокашлялся и, бросив на него пристальный взгляд, пробормотал:

— О твоей личной жизни.

Рик молчал. Дело дрянь. Неужели старик что-то пронюхал?

Микеле опустил глаза и смущенно буркнул:

— Зря я завел этот разговор.

— Ну, раз уж начали… — Рику стало любопытно. — Ну и что там с моей личной жизнью?

— А то ты сам не знаешь. — Микеле пожал плечами и снова отвел глаза в сторону. — Ну ладно. Я имею в виду твою, как теперь выражаются, нетрадиционную сексуальную ориентацию.

— Что? — Рик все прекрасно слышал, но не верил своим ушам.

— Извини. Я обещал Артуру не затрагивать этой темы.

Рик покачал головой. Так вот почему Моника подумала, будто он голубой. Микеле на самом деле так ей сказал. И никакого недоразумения и недопонимания из-за языкового барьера не было и нет. Непонятно одно: какого черта Микеле ей это ляпнул? А ему сказал Артур? С чего это вдруг?

— И что именно сказал Артур? Микеле вздохнул.

— Дернуло меня за язык!

— Раз уж начали, то…

— Неважно! — перебил его босс. — Мы говорили о моей племяннице. И не пытайся сбить меня с толку.

— Микеле, но ведь вы сами сказали, что я… — Рик запнулся и покачал головой. Нет, не стоит. Поговорит с Артуром и выяснит, откуда тут ноги растут. — Итак, поговорим о Монике. Если откровенно, то я думаю так. Поскольку она совершеннолетняя, вы не можете за нее решать, какую карьеру ей выбрать.

— Карьеру? — Микеле не то хохотнул, не то зарычал. — Ты что, совсем сбрендил? — И он постучал пальцем по виску. — Применительно к Монике это слово неуместно. Ясно?

Яснее некуда. Правило номер один: босс всегда прав. Правило номер два: если босс не прав, смотри правило номер один. Когда босс в таком настроении, лучше не подливать масла в огонь. Сейчас главное придумать, как бы поскорее ретироваться.