— А если приблизятся?..

— Они слишком далеко. Но минут пятнадцать будем дрейфовать.

— Мартина…

— Я знаю. Не надо об этом. Сейчас не надо. И в самом деле, не время было расслабляться. Огонь вдалеке уже затухал, когда она снова включила мотор и мы продолжили путь.

— Мы не промахнем мимо?

— Не беспокойся. Она знает дорогу, — сказала Мартина о лодке, как о живом человеке. Впрочем, кто знает, где кончается живое? Скорее всего нигде.

К берегу мы подошли на самых малых оборотах. Последние метров двести прошли на веслах. Когда под килем зашуршал песок, я шагнул за борт и вытолкнул лодку носом на берег. Мартина сошла на сушу. Потянулась, разминаясь. Переход наш занял (я взглянул на слабо светившийся циферблат) почти четыре часа со средней скоростью двадцать узлов.

— Не утомительно будет — сразу в обратный путь?

— С чего ты взял?

— Разве ты…

— Кто же оставит тебя тут одного? Тогда лучше было бы вовсе не везти. Ты бы посмотрел на себя: такого — тебя возьмет первый же контроль. А в твоей сумке вряд ли наймется приличная одежда. Судя по весу — в ней что-то куда более массивное. Наверняка оружие. Угадала?

Чтобы угадать это, не надо было обладать ясновидением; так я ей и сказал. Она усмехнулась:

— Вот это совершенно лишнее. На Топсимаре ношение оружия — тяжкое преступление. Карается круто.

Оказывается, я не знал целой кучи вещей; к сожалению, их не было в справочниках. Не мог Король предупредить! Хотя — он-то тут вряд ли бывал, а информация при любой передаче что-то теряет, таков закон.

— Что же тут: мир без оружия?

— Его здесь предостаточно — но только у тех, кому оно положено. Всякий банк охраняется, но самый богатый банк Федерации по сравнению с Топсимаром — свалка утиля. Вывод подсказать, или сообразишь сам?

— Все ясно, — ответил я без воодушевления. — Почему только я не посоветовался с тобой перед тем, как лететь сюда?

— Наверное, потому, что я была далеко, — ответила Мартина очень серьезно. — Ладно. Пошли.

— Далеко ли?

— Устать не успеешь, — заверила она. — Хотя мотор опять придется тащить тебе.

— А если оставить — украдут?

— Это бы с полбеды. Когда ты в нем копался — тебе не пришло в голову, что таких моторов не бывает в продаже?

— В открытой, — согласился я. — Но ведь кроме открытой…

— Не здесь. Такой мотор можно доставить на Топси только нелегально. Так что если на него наткнется береговой патруль…

— Здесь и такой есть?

— Здесь есть все. Только от многого лучше держаться подальше.

— Уговорила.

Я отвинтил мотор, взвалил на плечо, левой рукой ухватил за петли увесистую сумку с диареактором — источником энергии для мотора.

— Командуй.

— Держись сзади в двух шагах. У меня на спине метка. И ступай внимательно: здесь не проспект.

— Усвоил.

И я послушно двинулся вслед за слабо светящимся кружком, прикрепленным к куртке Мартины между лопатками. С такой отметиной, невольно подумалось, удобно ожидать выстрела в спину…

Но выстрелов так и не прозвучало, и мы благополучно (хотя и не скажу, что очень легко) прошагали минут пятнадцать — сперва вверх по травянистому склону, потом — по узкой, петлявшей меж деревьями тропке. Шли, пока впереди не почудилось что-то более темное, чем сама ночь. Взламывая тишину, в той стороне глухо залаяла собака. Почему-то этот звук обрадовал меня: он был естественным, совсем земным.

— Стой! — едва слышно скомандовала Мартина. И — как мне показалось во тьме — что-то поднесла ко рту. Но никакого звука не раздалось, напротив, смолкла собака. Мы продолжали стоять, видимо, ожидая чего-то. Прошло с полминуты, впереди засветилось окно. А потом слабый свет обозначил и отворившуюся дверь. Человек вышел и медленно приблизился к нам.

— Кому не спится? — негромко спросил он, остановившись шагах в пяти. Луч звезды отскочил от предмета, который человек держал в вытянутой руке. Похоже, встретивший нас принадлежал к тем, кому разрешалось иметь оружие. Или же он не признавал законов. Я подумал, что второе было бы предпочтительнее. Голос человека был немолодым и хрипловатым. В нем звучала память о схватках со стихиями. Мне не раз приходилось слышать такие голоса.

— Онемели, бзинкшт?

— Абердох, это Мартина.

Бзинкшт, бзинкшт. Где это я?.. Бзинкшт!

— Сам вижу, — проговорил он ворчливо. — Давненько не встречались, девушка. А с тобой кто?

— Старый знакомый, — вступил в разговор и я.

— Да? — Это прозвучало крайне недоверчиво. — Что-то не припоминаю я таких знакомых…

— Да нет, — сказала Мартина, — это он шутит. Он просто…

— Помолчи-ка, девушка, — перебил он. — Шутники такие все уже перевелись. Знакомец, заходи в дом, ступай медленно и руки держи — сам должен знать, как… Дернешься — зажарю. А ты, Мартина, постой пока на месте. Все женщины — существа легковерные, вас провести — не успеешь глазом моргнуть…

Мартина промолчала, а он все ворчал, пока я не переступил через порог, чтобы оказаться в просторной и аккуратной кухне, занимавшей, похоже, больше половины всего строения. Диск под потолком давал не очень много света, но достаточно, чтобы нам разглядеть друг друга. Разглядывание заняло минуты полторы. Столько времени потребовалось и ему, и мне, чтобы за искусственным обликом, за личинами, которые носили мы оба, разглядеть подлинные черты. Потом он сказал — уже совсем другим тоном:

— Вот так раз! Верь после этого слухам…

— С тебя сто двадцать пять галларов, — молвил я в ответ.

— Всего-то? Что-то не помню, чтобы я у тебя занимал.

— Мне во столько обошлись поминки по тебе — когда, объявили, что ты накрылся. Вот и плати теперь.

— Нет, — сказал он. — Ты путаешь. Это ты сгорел там, со всей твоей командой. Мне божились, что свои глазами видели. Все подробности рассказывали — как вас скидывали с обрыва…

— Мужики, — донеслось снаружи. — Или деритесь побыстрее, или я войду: здесь продувает!

— Да заходи уж, — Абердох не повысил голоса, и Мартина услышала и оказалась тут как тут.

— Ну, разобрались со своими задницами? Где чья?

— Ты вот что, покойник самозваный, — сказал я. Если не хочешь отдавать денег, покорми нас хотя бы. А потом, по старой памяти, окажешь мне полное содействие.

— Гостеприимство окажу, — согласился он. — А что касается содействия — ты сперва скажи, на кого работаешь.

Я ответил не сразу. Абердох в прошлом был человеком кремневой надежности; правда, звали его тогда иначе. Но в тряске по ухабам жизни и не такие конструкции разбалтывались, расшатывались, начинали терять гайки… Жизнь сводила и разводила нас не однажды, и оказывались мы то по одну линию фронта, то по разные и выцеливали друг друга — к счастью, никому из нас не повезло. С кем-то он сейчас?.. Рыться в его начинке было бесполезно: он был сенсом если и не покруче моего, то, во всяком случае, достаточно сильным. Приходилось полагаться на интуицию. Я, как и обычно, решил ей поверить.