— Да никаких проблем, — заявила женщина.

Так и очутилась пред лансовыми очами стопа из толстенных манускриптов. Большинство из них пребывали в плачевном состоянии: кожаные переплеты погрызли мыши, часть страниц слиплись и заплесневели, часть вообще почернели и рассыпались в труху. Но несостоявшаяся звезда Саломийской профессуры не зря провел столько времени в архивах. Калитар прятался в неприметных ссылках, таился между строк, так и норовя ускользнуть от пытливого взгляда исследователя. Редкие находки, происхождение которых невозможно отнести к известным культурам — странная керамика и ни на что не похожие украшения — упоминания о них Лансу приходилось выуживать по крупицам.

Но чем дольше вчитывался археолог в записи хранителей башни Зорких, тем больше убеждался, все эти ужасы — страшные сказки для взрослых. Смельчаки, рискнувшие спуститься в пещеры Эспита, или не возвращались совсем, и больше о них никто ничего не слышал, или возвращались безумцами, не помнящими себя. И так раз за разом, попытка за попыткой. Одним словом, ничего нового к словам Лив Тенар архивы не добавили. Кто-то другой на месте Ланса приуныл бы, да и спать завалился. Диван в гостиной у эмиссарши прямо — таки манил к себе чистотой простынь и мягкостью подушки.

Но никто другой, кроме Лэйгина, и не нашел Калитар, просто потому, что не умел, как тот, с нечеловеческой одержимостью совать нос во все дыры и щели. Запрет хозяйки дома на посещение подвала для мурранца превратился в недвусмысленное приглашение. В конце концов, он адресовался только Верэн.

Не долго думая, Ланс, вооружившись керосиновой лампой, отправился именно туда, куда его никто не звал.

На первый взгляд, ничего особенного — обычный подвал сельского дома, где хранят съестные припасы. В начале лета он был почти пуст, а несколько разномастных баночек, подписанных разными почерками, совершенно точно — остатки подношений от соседей.

Варенье Ланс любил, но его больше интересовала еще одна дверь. Словно нарочно незапертая, она вела в недлинный темный коридор.

«Прямиком в цокольный этаж башни», — догадался Лэйгин.

Все один к одному — одинокая башня рыцарского Ордена, его нелюдимая хозяйка, тайный подземный ход, жаль только, Ланс настроен не романтично, чтобы оценить антураж. А еще он не был готов к тому, что увидит в конце своего пути.

Тот, кто спускался в подземные каменные лабиринты, ведущие к гробницам древних царей, кто месяц безвылазно провел в скальном храме, не видя солнца, раскапывая алтарь бихарской богини Мести, того не испугает ни кромешная тьма прохода в башню, ни винтовая лестница, ведущая в другое подземелье. К тому же, сомнительно, чтобы Скайра Лив понаставила смертельных ловушек на любопытствующих гостей.

Хотя… ловчие ямы с острыми кольями, пропитанными медленным ядом, это вполне в характере дамы Тенар, подумалось Лансу с некоторой иронией.

А потом он обнаружил еще дверь, налег на нее плечом… и буквально ввалился в крипту. Хорошо хоть на ногах устоял и лампу не уронил. А может, и плохо. В темноте Ланс не увидел бы в стенах округлого сводчатого помещения ниш и черепов в них.

Темные провалы глазниц смотрели на незваного гостя со всех сторон. Сколько черепов здесь было? Не менее полусотни, если не больше. И все они — чистенькие, аккуратные, регулярно протираемые мягкой тряпочкой. Любимые… Кто-то принес их сюда, каждому нашел место, а потом регулярно спускался к ним, смахивал пыль, оставлял возле каждого черепа небольшое подношение: цветок, колечко, камушек, резную фигурку. Кто-то…

Кости мертвых людей ничего не могут сделать живым, ибо мертвые, как известно, не кусаются. Все страхи, какие только есть, прячутся лишь в том черепе, что облечен в живую плоть. Но предположения о том, кто были эти люди, как они сюда попали, пугали.

Родственники Лив?

Ланс подсветил одну из ниш, потом другую. Без всякого сомнения, все черепа — женские. Форма и развитие надбровных дуг, вертикальный лоб и плоское темя тому прямые свидетельства. Даже нет нужды в специальных замерах.

Жертвы? Ритуальные жертвы тайного культа? Девушки вроде Верэн — наивные, невинные, романтичные! Теперь понятно, почему Берт взял с хадрийки за провоз символические десять бон. Она — будущая жертва кровожадных островитян. Лэйгин почти видел, как ведьма Фрэн заносит ритуальный кинжал над Верэн, распростертой на черном от крови алтаре. Красавицей младшую ведьму Тэранс не назовешь, а уж с лицом забрызганным кровью, и подавно.

Воображение мурранца резко оборвало узду здравого смысла и унеслось в бескрайнюю степь галлюцинаций. Всё, что было ему известно про страшные обряды древних народов, вдруг ожило, и пространство крипты наполнилось криками жертв, воплями убийц и запахом крови. Черепа облеклись плотью и стали лицами женщин — молодых и старых. Но у каждой, стоило остановить взгляд, обязательно проступали те или иные черты Скайры Лив дамы Тенар. Либо её темные глаза, либо полные губы, либо такая же форма бровей. Эта женщина заморочила голову! Почти свела с ума! Она — хранительница крипты, она — главная жрица кровавого культа! Берт Балгайр — первый подручный, а остальные — рабы и слуги.

Голова у Ланса кружилась, перед глазами в кровавом тумане плыли белые черепа, женские лица, лиловые кошки, повешенные куклы, распятые ведьмы, простреленные сердца, синие бабочки и пауки… Он жмурился и тряс головой, пытаясь отогнать видения, пока не заболела шея, и в крипте не посветлело.

— Ну что, вы это искали, господин Ланс Лэйгин?

Мужчина резко обернулся на голос и замер. За спиной у него стояла Скайра Лив в белой сорочке, со свечой. Зловещая, от простоволосой макушки до стоптанных тапочек.

В ответ Ланс, уподобившись рыбе, смог лишь беззвучно открыть и закрыть рот.

С недовольно поджатыми губами Лив прошла мимо него к нишам и начала поочередно зажигать маленькие свечки у черепов.

— Я же предупреждала, я просила — не надо спускать сюда, — говорила она отстраненно. — И вообще не надо вам было сюда приплывать. И что же нам делать с вами теперь, а, Ланс Лэйгин? Что нам делать с ним?

Будто у черепов спрашивала, а те отвечали безмолвно, становясь желтовато-красными от близкого огня. Мол, сами не ведаем, но наказать нужно обязательно, непременно, чтобы другим неповадно было. И насмешливо глазели на незваного гостя из ниш.

— Здесь, на Эспите, любопытство — это большой порок, господин Ланс Лэйгин. — Она ласково улыбнулась очередному черепу.

Ланс огромным усилием воли взял себя в руки, чтобы говорить без дрожи:

— Выходит, я — человек весьма порочный. И что мне за это будет?

Ему отчаянно не хватало сейчас револьвера в руке.

Женщина ухмыльнулась недобро, почти оскалилась. Сквозь загорелую гладкую кожу на одно лишь недолгое мгновение проступили кости её черепа.

— Да ладно вам геройствовать, господин ученый. Пистолета у вас с собой нет. Жаль, правда? Побольше почтения. Вы же в моем фамильном склепе.