маршрутом по Индии.

Маршрут этот с каждым днем становился все призрачнее и призрачнее. Даже если сердце придет, переживет ли Дима операцию, в его-то состоянии.

Да, у Сергея, как говорят, золотые руки и ни одной осечки, и все же…

С того момента как Лена стала опять постепенно уходить из жизни, страх за жизни других людей как-то поутих в нем.

«Желать смерти одному ради жизни другого».

Палец Сергея снова прошелся по блокноту Димы.

«Это плохо, да»?

– Не думай об этом, – ответил доктор, – Радуйся своему шансу на жизнь.

Темнело.

Сергей торопливо шел по мокрому асфальту к припаркованной возле больницы машине.

Мир расплывался оранжевой кляксой в лужах на дороге.

Так и его мир начал снова растворяться, теряя очертания.

Сергей не заметил, как сзади к нему кто-то подошел.

Он открыл машину и уже собирался сесть, когда большая рука опустилась на его плечо.

Сергей резко обернулся и увидел грузную фигуру Кирилла Леонидовича:

– Вот и настал момент, когда я вам нужен.

Сергей молча сел в машину.

Кирилл Леонидович схватился за дверцу.

Только долг врача не дал Сергею захлопнуть ее, не глядя на эти пальцы.

– Я знаю, что на днях больница получит сердце.

Сергей нахмурился. На него и раньше пытались давить, но этот большой, всегда нависавший над ним человек раздражал его. Непривычное чувство.

– Теперь вы, Сергей Владимирович, понимаете, что я чувствую. Мы с вами теперь в одинаковом положении. Чтобы спасти любимого человека, не жалко ничего и…

Он убрал руку с дверцы и выпрямился.

– …и никого. Не так ли?

– Очередь за сердцем – это не очередь за хлебом, – горячо проговорил Сергей. – Это очередь за правом жить. А жизнь – то немногое, на что у всех одинаковые права. И не я ставлю больных в очередь.

– А кто же?

– Вы прекрасно знаете. Они встают в лист ожидания по воле судьбы. Или, если хотите, Бога. И не мне на это влиять. Сейчас очередь Димы.

– Дима подождет. Сердце должно достаться моему сыну. У меня нет времени на ваши наивные философские рассуждения.

Сергей усмехнулся, захлопнул дверцу и завел машину.

И вдруг прямо перед ним на лобовом стекле появилась какая-то яркая бумажка.

Сергей пригляделся.

Крупная, влажная от дождя рука Кирилла Леонидовича распластала на стекле брошюру.

Нога Сергея потянулась нажать на газ, но тут в глаза бросились немецкие буквы. На картинке были изображены люди со странными аппаратами на головах.

Сергей сообразил, что это брошюра того самого немецкого центра, о котором говорил Петр. Увидел он и множество нулей под яркими картинками.

Одно движение ноги, и машина рванет, оставив позади эту мокрую, крупную, темную фигуру. И этот липкий, давящий на плечи соблазн.

Сергей заколебался.

Он приспустил стекло.

– Для чего все это? – нелепо спросил он.

Кирилл Петрович усмехнулся.

– Я знал, что вы человек, с которым можно договориться в сложной ситуации. Я знаю, что именно вам нужно. Я уже переговорил с врачами.

Повисла вязкая пауза.

– Они примут вашу жену. Большую часть затрат я возьму на себя. Остатки вы потянете. Если бы жизнь моего сына упиралась только в мои принципы, я бы наплевал на них, не раздумывая.

Мелкие капли дождя попадали в лицо Сергея, смотревшего в глаза Кирилла Леонидовича.

– Вас удивит, какие чудеса там творят с больными. Поверьте, они удивили даже меня.

Кирилл Леонидович снял с лобового стекла брошюру и аккуратно сложил ее.

– Уходите, – тихо сказал Сергей. – С Божьей помощью справлюсь.

Кирилл Леонидович усмехнулся. Отблеск фар проезжавшей мимо машины упал на его лицо.

– Интересный у вас Бог. Посылает вам такое испытание. Для чего? Чтобы смотреть, как вы умоляете о помощи? Вы всего лишь человек в обстоятельствах, которые сильнее вас. Разве ее жизнь не стоит этого?

– Идите к черту! – Сергей протянул руку, чтобы поднять стекло.

– Я бы пошел куда угодно, если бы это помогло. Я бы продал дьяволу душу, если бы это могло спасти жизнь того, кого я люблю.

Невидимая рука Сизифа легла на плечо Сергея.

Есть!

Наконец-то он коснулся этого человека!

Он ощущал его мысли.

Чувствовал, как Сергей сопротивляется.

Только этот загнанный в угол человек мог выбрать будущее.

Только он сам, что бы Сизиф ему ни шептал.

А он шептал многое.

Но доктор прекрасно отделял его голос от своего собственного.

Сергей закрыл окно и нажал на газ.

Сизиф проводил удаляющуюся машину взглядом, стоя рядом с Кириллом Леонидовичем.

Тот плюнул и швырнул на асфальт брошюру. Дорогая немецкая бумага набухала и расплывалась в российской луже.

Что же…

Уезжай.

Это вопрос нескольких дней.

Я дотронулся до тебя.

Глава 42

Прямо сейчас

– Весь ваш план был построен на ней?

Тощий в черном кидает фото Лизы на стол перед Сизифом.

Слишком небрежно.

Слишком грубо.

– Ради нее он должен был перечеркнуть весь свой цикл перевоплощений?

Сизиф усмехается, поправляя криво упавшее фото.

– Даже она поняла раньше вас.

Начальники переглядываются.

– Ведь было что-то еще, на что вы ставили, верно? – спрашивает Начальник в белом.

– Да, – Сизиф медлит.

На экране, за спинами начальников, Лиза готовит яблочный пирог. Еще минута, и она поранит палец. Он так хорошо все помнит. Чертова память.

– Так на что же? – снова спрашивает Начальник в белом.

Сизиф переводит взгляд на начальников и победно улыбается. Да, то, как он все провернул – это красиво.

– На его веру. Нам нужно было сделать так, чтобы в нее прокралось сомнение.

За 23 дня до конца

– Да где же она?

Лиза искала баночку с корицей.

Именно корицы не хватало ее пирогу.

Ну и, может, щепотки сахарной пудры.

Лиза задвинула ящик и открыла другой. Господи, здесь вообще кто-нибудь готовил до нее?

Признаться, сама она тоже никогда раньше не готовила, но интернет оказался куда полезнее, чем она думала.

Наконец-то! Баночка с корицей. Лиза отвинтила крышку и вдохнула.

Запах уюта и тепла. Запах дома, которого у нее никогда не было.

Когда-то она думала, что создаст свой собственный, идеальный дом, где мать не будет напиваться, где будет отец, где будут семейные вечера.

Мог бы у них с Сергеем быть такой дом?

С таким вот запахом и пирогом?

Что, если бы она осталась в этом теле до конца…

Лиза закрыла ящик – и увидела Сизифа.

Баночка выскользнула у нее из рук и разбилась.

– Опять как черт из табакерки? – спросил Сизиф.

Лиза бросила на него недовольный взгляд и опустилась на колени, собирая осколки.

Терпкий запах разлился по всей кухне.