и бросает быстрый взгляд на свои часы.

Рай не приблизился.

– «Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него, – произносит Сизиф, – но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его – благословит ли он Тебя»?

Начальник в белом усмехается:

– Книга Иова. Слова Сатаны.

Затем он поворачивается к Тощему и одобрительно кивает:

– Вы хорошо готовите своих сотрудников.

– Ну, – тянет Тощий, то ли довольный похвалой в свой адрес, то ли недовольный похвалой в адрес Сизифа, – выучить Библию наизусть еще не значит вложить ее в сердце.

– Как вам это удалось? Весь этот фокус, – Начальник в белом проводит рукой возле своих ярко-синих глаз.

– Сомнение, – отвечает Сизиф. – Его сомнение позволило мне повлиять на его тело. В первый раз ненадолго, но хватило и этого. Оставалось немного – влезть в его голову.

За 20 дней до конца

Из мутной пелены проступили очертания.

Знакомые.

Вслед за ними из плавающей памяти поднялись неприятные воспоминания.

Тело тут же откликнулось – пальцы сжались в кулак.

Ага. Боль от впившихся в ладонь ногтей.

Значит, она все еще тут.

Значит, это тело все еще ее.

Значит, оно еще слушается.

Лиза протерла глаза.

Белые стены палаты, знакомая койка и капельница с иглой, проткнувшей тонкую вену, утонувшую в белой плоти ее руки.

Лиза повернула голову – та почему-то сильно болела. Похоже, на затылке была шишка.

Лиза вспомнила: то, как тело рухнуло на кафель кухни, она видела уже со стороны, стоя подле Сизифа.

На краю кровати, сгорбленный, поникший, сидел Сергей.

Он отрешенно смотрел в окно и покачивался взад-вперед.

Лиза протянула руку и погладила его по спине.

Сергей вздрогнул и обернулся.

Улыбка никак не хотела налезать на его небритое лицо.

На воспаленные глаза навернулись слезы.

Лиза разомкнула слипшиеся губы, чтобы что-то сказать, но не успела.

Неуклюжим движением вытерев слезы, Сергей обнял ее и прижал к себе.

Они молчали.

Сейчас Лизе было совершенно неважно, Лиза она или Лена.

Сейчас она понимала, что это не было важно и для него.

Впервые она почувствовала это так остро.

Это по ней он будет скучать.

Это за нее он сейчас так боится.

Сердце сжалось.

То самое, которое принадлежало его настоящей жене.

– Сколько было на этот раз? – спросила она.

– На час дольше, – ответил он тихо.

Лиза высвободилась из объятий и посмотрела на него в упор.

Сергей едва заметно нахмурился: он не хотел слышать то, что она собиралась сказать.

Сергей погладил Лизу по лицу и приложил пальцы к ее губам, как бы запрещая говорить.

– Мы оба знаем, что это значит, – проговорила Лиза. – Второй раз за неделю. Значит… скоро.

Сергей отвернулся. Рука безвольно упала на кровать.

Он молчал.

Лиза осторожно села, чтобы дотянуться до Сергея.

Теперь уже она нежно гладила его впалую щеку.

– Неужели ты еще веришь, что нам поможет твой Бог?

Сергей помедлил.

Раньше он бы не медлил с ответом.

– Я всегда верил. Что у меня останется, если я перестану?

Лиза взяла его голову в ладони и повернула к себе.

– Зачем же Он так мучает тебя? Дает меня, затем забирает, потом снова дает и снова отбирает?

Лиза говорила, и внутри нее разгоралась надежда. Может, если он сдастся, все отстанут от него? Разве не всем им будет лучше, если он пойдет на поводу у того толстяка-бизнесмена?

– Может, тебе сдаться и перестать верить? Тогда закончатся и испытания?

Сергей не ответил, только отвел взгляд.

Его вера больше не была всегда рядом.

Приходилось словно бы звать ее, оглядываться в поисках.

Но все же она еще оставалась здесь.

Сергей снова посмотрел на Лизу.

– Как я могу не верить, когда ты, живая, сидишь передо мной? Ты главное, что поддерживает меня в вере.

Сергей мягко отвел руки Лизы и взял их в свои.

– Я никогда не любил тебя сильнее, чем сейчас…

Стало трудно дышать.

Лиза отвернулась и попыталась улыбнуться. Но улыбка вышла жалкой, дрожащей, совершенно неуместной.

– Обними меня, – сказала она сдавленно.

Некоторое время спустя Сергей зашел в раздевалку для врачей.

Петр торопливо натягивал халат – наступила его смена.

Он не сразу заметил Сергея, застывшего в дверном проеме. А увидев, сник и нахмурился.

– Петя. Ну как? Израиль ответил согласием?

Петр грустно улыбнулся. Взгляд его метался по раздевалке, избегая Сергея.

– Они что-нибудь ответили?

– Как она? – неестественно высоким голосом проговорил Петр.

Сергей внимательно вгляделся в лицо друга.

– Держится, – сказал он настороженно. – Только по ночам почти не спит. Думает, я не вижу. Лежит, рассматривает меня часами, будто прощается.

Сергей опустил глаза, а потом снова, в упор, посмотрел на друга.

– Тебе ответили из Израиля?

– Да… Ответили… Отказом.

В тесной душной раздевалке стало слышно, как тяжело и часто дышит Сергей.

Потом он развернулся и со всей силы ударил кулаком по шкафчику.

Дверца смялась и распахнулась.

Сергей тяжело опустился на скамейку. С его руки на желтый линолеум капала кровь.

Ошарашенный Петр схватил его руку и принялся осматривать.

– Ты с ума сошел! – закричал он. – Твои руки! Ты не имеешь права!

Да, его руки.

Его руки спасли столько жизней.

Но они бессильны спасти самую главную для него жизнь.

Или не бессильны?

Нет, эту мысль Сергей с яростью отогнал.

Он что-нибудь придумает.

Надо успокоиться и подумать.

Может, он сделал еще не все, что мог?

Силы неожиданно покинули Сергея. Окровавленная рука выскользнула из ладоней Петра. Сергей опустил голову, схватившись за волосы.

Струйка крови попала на лоб и потекла вниз.

– Ну что ты, – тихо, неуверенно сказал Петр, с трудом подбирая слова.

Это было невыносимо. Петру казалось, будто кто-то свернул его внутренности в тугой канат.

– Появятся другие возможности.

Сергей не видел, как Петр побледнел, произнося это, как сильно зажмурил глаза и даже слегка покачнулся.

«Кирилл Леонидович? Вам еще нужна моя помощь?»

Собственные слова стучали у Петра в висках вместе с кровью.

– Она уходит, Петя, – проговорил Сергей глухо. – Уходит с каждым днем.

Петр заколебался, сжал губы. Пальцы нервно перебирали край халата.

– Сережа, я…

В следующий момент по громкоговорителю раздался голос из селектора:

«Петр Игнатьев, пройдите в ординаторскую».

Петр сделал глубокий вдох.

– Сам не знаю, что несу, но, может, к черту все? Какая разница один парень или другой? У первого парня-то и нет никого. Никто копать не станет. Никто ни о чем не узнает.

Сергей поднял голову и посмотрел на Петра долгим взглядом, в котором было смешано слишком много разных чувств.

Петр неуверенно хлопнул Сергея