Преп. Эли Дженкинс.

Господь мой, я, конечно, знаю

Есть города получше нашего,

Холмы волшебней, мягче дали

И рощи, под цветами спящие,

Леса есть веселей, весеннее,

И краски птиц куда как ярче;

Поэты есть, что откровеннее,

В такое утро больше скажут;

Пред Кадер Идрис, ревущим бурей,

Иль славой Мойл эр Уиддва,

Перед прекрасным Карнед Лливелин,

Что притчей во языцех стал,

Горами, где Артур мечтал,

Непокоренным Пенмайнмауа,

Холм Ллериджиб — нора крота,

Пигмей перед гигантом.

Пред Саусей, Ди, Дови, Сенни,

Пред Эйду, Идеи, Элед, всем,

Широким Тэффи, свободным Тоуи,

Пред водопадом Лливенен,

Пред Гвили, Огром, Неддом, Эли,

Пред До, Клирвен, Клесай и Дилайс,

Господь, малышка — Ривер Дэви,

И в камышах, как в колыбели.

Пред Керрег Кеннен, царящим вечно,

Наш Херон Хэд, конечно, мал,

Морской травой увитый камень,

Одни лишь чайки там кричат;

Молочный лес совсем уж крошка

Пред рощей Золотой у Гронгара,

Но дайте выбрать мне и я

Всю жизнь и после буду рад

Бродить меж этих вот деревьев,

По Гузгог Лейн и Донки Даун,

И слышать, как поет мне Дэви,

И знать, что город вечно рядом.

Второй голос. Преподобный Дженкинс закрывает входную дверь. Его утренняя служба закончена.

Медленные удары колокола.

Первый голос. Сейчас, разбуженная, наконец, вставайте-все-спящие Полли-уже-поставила-чай, колоколом городской башни, Лили Смолз, сокровище миссис Бейнон, сходит вниз по лестнице, переходит границы сна, покидая члена королевской фамилии, который всю ночь гулял и шутил с нею, полной желания, в темноте Молочного Леса, и ставит чайник на примус в кухне миссис Бейнон и смотрит на себя в зеркало для бритья мистера Бейнона, перегнувшись над раковиной, и видит…

Лили Смолз.

Вот это личико!

Откуда взялись эти волосы?

Наверное, от старого кота.

Ему вернуть придется их тогда.

Ну и прическа, боже мой!

Откуда нос такой взяла ты, Лили?

В наследство от отца достался, милый.

Переверни его наоборот!

Так это же мой носик, дурачок.

Да посмотри ты на себя!

Нет лучше ты!

Немного грима надо.

И вуаль.

Вот это да!

Где улыбаться так ты научилась, Лили?

Не важно.

Ведь никто не любит.

Так ты считаешь.

Кто же в тебя влюблен?

Я не скажу.

Да брось ты, Лили.

Ну поклянись тогда.

Клянусь.

Первый голос. И ласково губы ее почти касаются своего отражения, она шепчет имя, и поверхность зеркала затуманивается.

Миссис Бейнон (громко сверху). Лили!

Лили Смолз (громко). Да, мэм.

Миссис Бейнон. Где же мой чай, девчонка?

Лили Смолз (тихо). Где бы ты думала? В коробке для кошки. (Громко.) Несу, мэм.

Первый голос. Мистер Пуф в здании школы напротив подает наверх чай миссис Пуф и шепчет, поднимаясь по ступенькам…

Мистер Пуф.

Вот мышьяк, твой, дорогая.

И в печенье зелье положил.

Попугая твоего я задушил.

Плюнул в вазу.

У мышиных норок сыр оставил.

Вот твой…

(скрипит открытая дверь)

чаек, любимая.

Миссис Пуф. Слишком много сахара.

Мистер Пуф. Ты же не пробовала, дорогая.

Миссис Пуф. Тогда слишком много молока. Мистер Дженкинс уже читал свои стихи?

Мистер Пуф. Да, дорогая.

Миссис Пуф. Значит пора вставать. Подай мне очки. Нет, не для чтения, я хочу взглянуть. Я хочу видеть, как…

Второй голос. Лили Смолз, сокровище, стоит внизу на красных коленях, моет парадную лестницу.

Миссис Пуф. Она превратила платье в спортивную юбчонку — ах, нахалка!

Второй голос. П. С. Аттила Рис, здоровый, как бык, в ботинках, похожих на баржи, бочком выходит из Хендкаф Хауза, разъяренный, будто увидел красный цвет, нахмуренный и взмокший под своей каской…

Миссис Пуф. Он собирается арестовать Полли Гартер, попомни мои слова.

Мистер Пуф. За что, дорогая?

Миссис Пуф. За детей.

Второй голос. …и, тяжело ступая, направляется к прибрежной полосе, взглянуть на месте ли еще море.

Первый голос. Мэри Энн Сейлорс открывает окно своей спальни над пивным баром и возвещает небесам…

Мэри Энн Сейлорс. Мне восемьдесят пять лет три месяца и один день!

Миссис Пуф. Должна сказать, она никогда не ошибается.

Первый голос. Органа Моргана, сидящего в окне своей спальни на подоконнике и перебирающего струны, время от времени перебивает своими криками, разносящимися над всей Донки-стрит, торговка рыбой; он видит…

Дай Брэд. Меня, Дая Брэда, спешащего в булочную, с развевающимися полами рубашки, запахивающего жилет, на котором нет ни одной пуговицы, почему-то их никто не пришил, нет времени позавтракать, нет ничего на завтрак, у других есть жены.

Миссис Дай Брэд первая. Меня, миссис Дай Брэд первую, покрытую и перевязанную платком, в еще не старом корсете, очень удобном, очень милом, выкидывающую мусор на мостовую прямо под окнами, чтобы вызвать соседей на ссору. О миссис Сара, не одолжите ли вы мне немного хлеба, дорогая? Дай Брэд забыл о хлебе. Какое чудесное утро! Как поживают ваши фурункулы? Нет ли свежих новостей, поболтаем. Послушайте, миссис Сара.

Миссис Дай Брэд вторая. Меня, миссис Дай Брэд вторую, похожую на цыганку, в шикарной шелковой алого цвета нижней юбке выше колен — милые грязные колени, посмотрите на мое тело, просвечивающееся сквозь юбку, коричневое, как спелая ягода; в туфлях на высоких каблуках, один из которых потерялся, с черепаховым гребнем в жгучих вьющихся волосах; все, больше никаких украшений, только еле уловимый запах духов; яркую, стоящую в ленивой позе в дверях, предсказывающую судьбу по чаинкам, сердито смотрящую на солнце, раскуривающую свою трубку.