Спать в кресле было неудобно, но Галатей не поддался искушению улечься на кровать рядом с женой Верещагина. Одно искушение влечет за собой следующее, и так далее, и так далее. Цепная реакция. Галатей, подобно всем людям, был подвержен множеству искушений и часто пасовал перед ними. Но это не означало полной капитуляции. Случалось и так, что удавалось перебороть инстинкты. Тогда Галатей мысленно обращался к Христу с полотна Крамского, как бы говоря: вот видишь, я тоже устоял. Спаситель молчал. Хотелось верить, что таким образом он выражал свое одобрение.

А если и нет? Плевать! Галатей прекрасно знал, каким подлецом чувствовал бы себя сейчас, воспользуйся он ситуацией. Одна кровать на двоих, томление женщины и страсть мужчины. Есть чем оправдаться. Но лучше жить так, чтобы пореже оправдываться. Перед случайными знакомыми. Перед женой. Перед сотрудниками и начальством. Перед самим собой, черт подери!

Отказав себе в сомнительном удовольствии, ты приобретаешь бесспорную выгоду: чистую совесть. Если кому-то этого мало, то пусть поступает, как ему заблагорассудится. Галатей же сидел в кресле, периодически просыпался, пялился в телевизор и, несмотря на усталость, в общем-то чувствовал себя превосходно. Гостиничный номер был его личной пустыней. Неизвестно, как насчет сорока дней и ночей, но сегодня Галатей себя обуздал. Ему было чем гордиться.

Сразу после вселения в номер Наташа затеяла водные процедуры и небольшую постирушку, после чего балкон украсился предметами дамского туалета, а их обладательница, нарядившись то ли в короткую ночную рубаху, то ли в длинную футболку, принялась шастать по комнате, располагаясь там и сям, принимая позы, одна картиннее другой. Ноги ее при этом постоянно оголялись, а взгляды и реплики были далеко не невинными. Будучи женщиной, она имела в своем распоряжении одно-единственное секретное оружие и пользовалась им на всю катушку.

Ужинали в соседнем кафе, естественно, без капли спиртного, хотя Наташа несколько раз недвусмысленно намекала, что хорошо бы промочить горло вином или пивом. Никак не реагируя на это, Галатей заказал жареных на вертеле голубей и множество разнообразных закусок.

Не подозревая подвоха, Наташа жадно уплетала пюре из баклажанов с кунжутом, фаршированные помидоры, тертый сыр и фрикадельки в соусе. А по возвращении в отель, когда ей вздумалось флиртовать снова, Галатей мстительно заявил:

– Пикантность местных блюд напрочь убивает пикантность ситуации. Сожалею, но все, что мы сегодня ели, было напичкано чесноком. Остается пошире распахнуть балконную дверь и поплотнее закрыть рты. Спокойной ночи.

С этими словами он погасил свет, уселся в кресло, положил рядом покрывало, включил телевизор на минимальную громкость и сделал вид, что не замечает раскинувшуюся на кровати гостью. Некоторое время она сопела и ворочалась, но потом уснула. Слава Аллаху. Галатей тоже задремал, периодически просыпаясь. Под утро с балкона потянуло прохладой, и он укрыл ноги покрывалом. Уютней не стало. Как ни мостись, как ни усаживайся, а сон в кресле не получается крепким и здоровым.

Вот и приходилось пялиться на экран. Лениво, бездумно, равнодушно. Пока на таймере не появились цифры 04:02:11. И пока не прозвучали арабские слова, выведшие Галатея из оцепенения.

Луксор. Русский. Неизвестные.

* * *

Гостиничный телевизор был настроен на три основных канала, ведущих круглосуточную трансляцию: Арабское телевидение, Каирское телевидение и Си-эн-эн. Кроме того, по кабелю на экран поступали разноязычные фильмы, музыкальные клипы и почему-то множество мультиков, словно местная детвора смотрела их не только днем, но и ночью.

Проследив за охотой глупого кота Тома за хитрым мышонком Джерри, Галатей решил, что, скорее всего, мультфильм рассчитан на взрослых египтян, которые не видят особой разницы между потасовками рисованных зверушек и схватками относительно реальных киногероев с кинозлодеями. Джерри забрасывает Тома петардами, а Брюс Уиллис расстреливает террористов из пистолетов с обоймами на тысячу патронов, но законы жанра от этого не меняются. Добро побеждает зло, и оно должно быть с кулаками. Разве что в мультипликационном варианте кровь негодяев не проливается, а в боевиках она расплескивается по экрану, как из пробитой цистерны с кетчупом.

В реальности от кровопролития тоже никуда не деться.

Перескакивая с мультяшного канала на какую-то «мыльную оперу» с лейтмотивом «Педро, Педро, я всегда хранила тебе верность», Галатей ощутил легкий укол тревоги. Телевизионный Педро, сомневавшийся в целомудрии нареченной, слегка смахивал на Сашу Горовца, каким тот мог бы стать, отрасти он кудри, бакенбарды, усы и покрась их в черный цвет. Взглянув на часы, Галатей стал успокаивать себя: мол, если Саша в точности выполнил все инструкции, то сейчас он находится в полной безопасности.

Если выполнил… А если нет?

Галатей щелкнул пультом. На экране плыли небоскребы, снятые с высоты птичьего полета, поверх них возникали и пропадали титры. Стандартное начало стандартного американского фильма. Но примитивное кино – не показатель примитивного мышления. И в ЦРУ работают далеко не те бездари, которые штампуют сценарии триллеров. Как поступили бы эти ребята в том случае, если бы они заподозрили Сашу в предательстве?

Галатей методично заработал кнопкой пульта, отстраненно наблюдая за мельканием сцен и кадров.

«Успокойся, – говорил он себе. – Саша не отличается особой дисциплинированностью, но вряд ли он ослушался приказа. Американцы велели ему явиться в посольство, и я подтвердил, что сделать это необходимо. Понятное дело, что обстоятельно допрошенный и выполнивший свою миссию русский больше не представляет интереса для ЦРУ, однако сам он не подозревает об этом. Как бы не подозревает. Итак, Саша прибывает в посольство, получает от ворот поворот, а потом уж отправляется в Луксор, где утром его встретят наши люди. Селиться в отеле я ему запретил, следовательно, ночь он проведет в кафе или на прогулочной фелюке. Там легче всего избежать опеки многочисленных информаторов. Одним словом, повода для беспокойства нет…»

Есть!

Об этом говорила интуиция Галатея. На этом настаивал весь его профессиональный и жизненный опыт. Он посмотрел в серый провал балконной двери и вдруг понял: Саша не явился в посольство.

Не явился, и все тут!

Может быть, он просто недооценил опасность. Или, наоборот, побоялся очутиться на знакомом кресле для пыток. Не исключено также, что он решил снять стресс известным русским народным способом. Как бы то ни было, а Саша покинул Каир сразу после того, как доставил Наталью Верещагину в Город Мертвых. Поскольку ему не было известно, как именно станут развиваться дальнейшие события, он уехал с чувством выполненного долга, понятия не имея, что американцы попали в засаду. Что двое из них искалечены и надолго выведены из строя. Что руководивший операцией полковник Лэдли явно взбешен неожиданным поворотом событий. И он жаждет мести.

Жаждал мести, мрачно поправился Галатей, когда выслушал короткое сообщение по каналу Каирского телевидения. Репортаж шел вторым по счету и был посвящен нападению на русского туриста во время путешествия по Нилу на прогулочном судне.