— Юля!! Вылезай немедленно!

— Отказывается наотрез. Говорит ей там хорошо и спокойно, а еще очень многое становится ясным. Говорит, что останется.

— Так! — рычит Нелла, — Превращайся в туман, засранец! Вытряхни её!

— Пытался…, — в голосе Симулянта слышно неприкрытое уныние, — Она цепляется.

— В смысле цепляется?!!

— Научилась оставаться в таком состоянии. Я же, можно сказать, и научил.

Руки Нины начинает сотрясать дрожь. Это же какое отк… нет, это даже не открытие, это куда большее! Как это произошло?! С чем связано?! Как вообще возможно?! Теории, аксиомы, целые страницы из закрытых справочников и журналов, распространяемых в очень узких кругах, всплывают перед глазами ученой!

— Нина! — озлобленно-беспомощный крик матери, с ребенком которой случилась совсем уж жуткая джигурда, заставляет стекло на кухне звенеть, — Нина!!

— Что Нина?! — фыркает Молоко, — Мы здесь можем только орать. Поехали в НИИСУКРС, там будем разбираться.

Всё, сна нет. Она хочет ехать. Хочет разобраться. Ей не нужен больше сон. Ей нужны ответы.

— Поехали, — Изотов встает со стула, разворачиваясь к Молоко, — Только передам предупреждение, в третий раз, — она будет сопротивляться и защищаться.

На широкой бледной груди парня слегка торчат две очень характерные полупрозрачные выпуклости, ну просто очень похожие на части женской груди, выглядывающие из мужского торса. Полупрозрачные такие сиськи, прикрытые призрачной материей. И между ними, только что, с намеком проскакивает небольшая ветвистая молния.

Это точно работа для самого крепкого в мире специалиста!

Глава 15. Танец маленьких лебедей

Представьте себе такую чудесную картину. Вы просыпаетесь в своей постели. Открываете глаза, потягиваетесь там, зеваете, чешетесь. Прекрасно, да? Выспались. Это великолепно. К тому же, вы проснулись одни, в дверь всю ночь не ломились извращенные личности, мечтающие о грубом изнасиловании. При этом за всю ночь вас ни разу не разбудили по интеркому или вживую… черт побери, да вы даже в туалет не вставали! Это же просто чудо.

И вот, вы выходите из спальни в главную комнату. Дверь в соседскую спальню прикрыта, и вы не видите отличного парня, находящегося там. Да, он клевый и вам очень нравится, но всё равно — это гребаный немец в гребаной коме, стоящий в специальном резервуаре, поэтому то, что вы его не видите… это очень хорошо. Это задает тон дню, понимаете?

Дальше у нас чай, парочка сваренных вкрутую яиц, обычное умывание, совмещенное с обычной чисткой зубов и бритьем. Это очень классно, признаюсь вам честно — просто бриться и умываться, расслабленно, безо всяких фальшивых подростков, сверлящих вашу спину натужно умоляющим взглядом. Потом завтрак. Обычный. Вы сидите на стуле, читаете газету, кушаете вкусные бутерброды, прихлебывая чаем. Яйца тоже кушаете. Кто сказал «мелочи»? Я бы в тебя тапком кинул, жаль ты не существуешь.

Пробежка? Самая обычная, если не считать того, что ты встречаешь в парке ту самую хрупкую улыбчивую красотулю, которую видел как-то вечером. Она гуляет, ты бегаешь, вы друг друга не трогаете и это, по-своему, просто изумительно. Затем? Душ, одеться, взять тетради и… в институт.

Ах, этот институт! Великолепное место. Люди ходят ногами по земле, никто не летает, здесь нет ни малейшей угрозы жизни. Все заняты делом. Я имею в виду нормальным делом, а не учатся, к примеру, как ходить не строем, здороваться не только фразой «здравия желаю!» и не рассказывают по локальной сети общежития о том, какие сложности вызывает вытирание задницы у существа ростом в полметра, потому как советская туалетная бумага сурова и беспощадна. Да, феи тоже какают. Да, я хочу это забыть.

В общем, до трех часов дня я буквально кайфовал от обычности происходящего. Ну, как кайфовал? Заставлял себя, конечно. Вовсю практиковал свой старый проверенный способ «не думать», очень полезная, знаете ли, вещь. Во-первых, ты не угнетаешь своей экспатией окружающих, а во-вторых…

Во-вторых, ты мешаешь *ляцкому призраку, засевшему в твоем теле, вслушиваться в твои собственные мысли!!

— «Я не такая!!»

— «Я здю тлямвая!!», — зло передразнил я возмущенную Юльку, — «Изыди из меня нахрен!!!»

— «Нет! Я же тебе говорила…»

— «Ой, всё!»

— «Нет, ты послушай!!»

Ага, щазз. Как будто я совсем дурак и не понимаю. Женское любопытство, помноженное на гипертрофированные эмоции? Да она думать ни о чем не может, кроме как о моей голове! У Палатенца, сидящего в моем теле, буквально всё зудит от желания почитать мысли, которые до неё очень даже неплохо доносятся (естественного сопротивления среды нет, она буквально у меня в мозгах! В мозгах, которые с ней идеально синхронизированы!!), но я ей такой шикарной возможности предоставлять не собираюсь!

Ой, какой красивый цветочек…

А мы еще и плеер включим, наушники в ухи сунем, да и вообще будем наслаждаться жизнью!

Что еще остается, если эта зараза… не вынимается?

На самом деле вынимается и еще как. В НИИСУКРС мы не просто так съездили под датчиками полежать. Майор была непреклонна — вынь и положь мою дочь взад! Причем, когда старшая блондинка убедилась в правоте моих слов о том, что младшая блондинка сидит внутри сама, она насела на товарища Молоко. Той, конечно, страдашки подруги были до одного места, ученая, чуть ли не писая кипятком, носилась курицей с отрезанной головой, снимая разные показатели, бездумно бормоча под нос, а то и взрываясь тысячей вопросов… но Окалина — это не тот человек, которого можно игнорировать.

Богатырша просто смяла один из системных блоков, вызвав предсмертный крик у своей закадычной подруги, а потом решительно сказала, что так будет с каждым, если та не возьмется за ум и не извлечет Юленьку на свет нашего грешного мира.

И что вы думаете? Достали. Быстро и довольно легко, всего лишь с помощью еще одной приблуды, которую некая блондинистая особа приготовила на тот случай, если придётся воевать с Симулянтом. То есть — со мной. Итак, долго ли коротко, но я превратился в туман, а затем был всосан чрезвычайно мощным и компактным пылесосом, оснащенным баком из какого-то ультрапрочного материала. Ощущения были непередаваемыми, особенно после того, как про меня банально забыли.

Не совсем забыли, Молоко улетела снимать показатели с бачка, в котором я сидел, ну а Окалинам было насрать —