По некоторым данным, в составе основной части этой сводной кампфгруппы, с вероятностью девять шансов из десяти, должен был находиться и сам командующий 1-й танковой армии генерал-полковник Эрвин Роммель, имевший прозвище «Лис пустыни». Есть у него такая привычка – передвигаться вместе с передовыми разведподразделениями, чтобы еще до подхода основных сил лично произвести рекогносцировку будущего поля боя и разработать план победоносного сражения. Именно так он и действовал в Северной Африке, заработав себе ореол непобедимого полководца. Но мы ему не туповатые и флегматичные англичане, и поэтому пусть он будет готов к большим неприятностям.

В отличие от немцев, мы делиться не стали. Просто мехбригады, занявшие оборону по флангам корпуса, выдвинули вперед, километров на десять, свои передовые заставы в составе усиленных механизированных рот. На правом фланге – к селению Ворожба, на левом фланге – к Самотроевке. Против движущихся по дорогам вражеских разведподразделений этого вполне достаточно, а если Роммель или его преемник попробуют перенести тяжесть основного удара с центра на один из флангов, то мы об этом заранее узнаем из радиоперехватов и от авиаразведки. Пока стоит ясная погода, немецкие механизированные колонны на марше видны как на ладони, и днем, и ночью. Днем – обычным высотным разведчикам на базе Ту-2, ночью – самолетам особой воздушной эскадры.

Фланговые направления неудобны для немцев еще и тем, что расстояние от Тростянца до Сум через них почти в два раза больше, чем напрямую – примерно по шестьдесят километров против тридцати пяти. И войска потом с фланга на фланг не перекинешь, потому что вся местность, помимо дорог, изрезана реками, ручьями и оврагами, так что черт ногу сломит, а не только немецкие танкисты. А по дорогам, между флангами и центром – почти полный дневной марш немецких моторизованных частей – сто двадцать кэмэ. Перебросил полк с фланга на фланг – сутки потерял.

На такой местности удобно воевать пехотой, способной проникнуть в любую щель. Но вот пехоты-то у Роммеля почти и нет. Для нее марш в двести километров от Краснограда до Сум – это почти неделя пути, причем под непрерывными ударами нашей авиации. А за неделю много воды утечет, и немцам уже некуда будет спешить. Наслушался я тут рассказов о нашем драпе в сорок первом, аж волосы встают дыбом. И вот теперь мы делаем немцам ту же самую козью морду.

По факту, катастрофа группы армий «Юг» уже обозначена, и не знаю, что бы я делал на месте германского командующего… Не того, который Роммель, а того, который заменил убиенного нашими бомберами фельдмаршала фон Бока. Но, по счастью, он на своем месте, а я на своем.

Местом для первой засады я выбрал так называемый Маков лес, примерно в пяти-семи километрах за Тростянцем, на полпути между ним и большим селом Боромля. Главной нашей задачей было обойти эту Боромлю или же по-тихому суметь нейтрализовать ее гарнизон, потому что в таком случае противник, то есть сам Роммель, будет уверен, что между Боромлей и Тростянцом ему реально ничего не грозит страшнее нападения легковооруженных партизан.

Попытаться тихо вырезать гарнизон, да еще не дать знать немцам в Тростянце о своем присутствии – это было делом рискованным и почти фантастическим. Не следует забывать, что при немецком орднунге названивать в управу немцы будут каждые полчаса, если не чаще. А обойти Боромлю частью сил, по-тихому, при наличии проводников из местного населения не представляло для нас никакой особой сложности.

Мы так и сделали, выслав в обход одну роту на десяти БМП-3Ф и два «Панциря». Правда, попетлять им, то есть нам, в темноте между оврагами, лесополосами и рощицами в поисках приемлемого для переправы через Боромлю брода, пришлось изрядно. Да и потом, выходить в район засады требовалось отнюдь не по дорогам, которые обязательно ведут через населенные пункты, а напрямую, по полям. Если бы не приборы для ночного вождения на современной нам технике и не ноктовизоры у разведчиков, то было бы совсем плохо. А так хлопотно, но не более того. Все же пришлось потратить шесть часов на то, чтобы преодолеть какие-то тридцать пять километров по прямой. Но время это как раз то, что у нас еще оставалось в запасе.

Остальная часть батальона выдвинулась вперед значительно позже. Ее задачей было подготовить севернее Боромли такие хитрые позиции (основные, запасные и ложные), которые за счет подвижности наших войск помогли бы сдержать натиск мстительных тевтонов, которые непременно кинутся выручать своего генерала, и которые позволили бы притормозить продвижение немецкой бронированной армады как минимум на сутки. А если получится, то и на двое.

Примерно за два часа до рассвета мы вышли в район засады и начали оборудовать и маскировать позиции. Обычно немецкая разведывательная кампфгруппа высылает вперед, с отрывом около километра, мотоциклетный передовой дозор, в котором в качестве поддержки могут быть один или два колесных бронетранспортера, вооруженных 20-мм автоматической пушкой. Основная группа при этом состоит из роты легких танков и трех десятков легких бронетранспортеров с пехотой, минометами и артиллерией. Такая бронемоторизованная разведгруппа вполне способна самостоятельно уничтожить слабого противника и выявить позиции и намерения сильного. В случае необходимости она может быстро откатиться под защиту основных сил. Но такого исхода на этот раз мы допускать не собирались. Наша задача – сделать так, чтобы фарш было невозможно провернуть назад, и для этого у нас были все возможности. Останется Роммель живым или умрет, но командовать 1-й танковой в этом сражении он не будет.

Немцы выступили из Тростянца, умывшись и сытно позавтракав. Ровно в восемь утра вперед двинулись фланговые группы, а через час после них тронулась с места и основная разведка, что было зафиксировано высотным разведчиком, подобно грифу, нарезавшему круги в синем небе. Как и ожидалось, передовой дозор из двух десятков мотоциклистов и двух колесных броневиков довольно резво унесся вперед проверять дорогу до Боромли. А за ними двинулась вперед и основная часть разведывательной кампфгруппы, среди танков и бронетранспортеров «Ганомаг» которой, как болонка среди бульдогов и овчарок, выделялась штабная полноприводная двухосная колесная бронемашина Sd.Kfz.247. Это и был наш клиент, другого варианта тут не было. Таких штабных броневиков в нашей истории было выпущено всего шестьдесят восемь штук. Или все же мы ошибались, и Роммель предпочел следующий перед штабным броневиком открытый радийный бронетранспортер с рамочной антенной, у которого и проходимость в наших условиях гораздо лучше, и радиостанция значительно мощнее, что немаловажно для командарма, выехавшего вперед вместе с разведывательными частями. Второй вариант был даже как-то реалистичнее, и в штабной машине находится всего лишь командир разведывательной кампфгруппы, не представляющий для нас никакого интереса в живом виде.

И точно, когда колонна показалась из-за поворота, в радийном бронетранспортере, справа от пулеметчика стоял некто в офицерском кожаном плаще, надетом из-за зябкого утра. Едва я успел отдать соответствующую команду, как немецкая колонна вышла на рубеж атаки, и начался бой. Одна за другой гулко загрохотали 30-миллиметровые пушки БМП-3. Дистанция от засады до колонны всего метров пятьсот, лазерные дальномеры и баллистические вычислители делают стрельбу суперточной, снаряды идут в борта корпусов и башен «двоек» почти под прямым углом, и легкие немецкие танки один за другим вспыхивают яркими бензиновыми факелами. Гулко бьют 100-миллиметровые пушки, накрывая разбегающуюся от «Ганомагов» немецкую пехоту и расчеты самоходных 37-мм противотанковых пушек и 81-мм минометов, пытающиеся развернуть свои машины на дороге для того, чтобы открыть ответный огонь.