Кстати, и сам Савицкий вчера побывал у нас в Сумах, и побеседовали мы с ним о делах наших скорбных. Главное, о чем я его просил – это чтобы основной целью для его штурмовиков были не танки и мотопехота, с которыми мы и сами неплохо справляемся, а колонны со снабжением и артиллерия на огневых позициях. Самая главная сейчас задача – ослабить и обескровить врага еще до начала основного столкновения танковых масс, заставить его ощущать дефицит горючего и боеприпасов, измотать нервы солдат и офицеров непрерывными воздушными налетами и артиллерийскими ударами.

Да, даже на тот момент, когда подвижные части 1-й танковой выступили из Краснограда, мой корпус имел над ними незначительное превосходство в весе минутного залпа: тридцать три тонны снарядов в минуту у нас против двадцати девяти у немцев. При этом почти две трети этой мощи (не в артиллерийских стволах, а в тоннах в минуту, обрушиваемых на вражеские головы) составляют самоходные орудия на базе гаубиц МЛ-20 и «Мста-С» и корпусных пушек БС-3, превосходящих своих оппонентов по максимальной дальности ведения огня на пять-семь километров. А это значит, что мы имеем возможность расстреливать противника с безопасного для нас расстояния, и немецкие артиллеристы, хоть они на пупе все извертятся, ничего не смогут против этого сделать.

В первый день марша под непрерывными ударами нашей штурмовой и пикировочной авиации, по данным радиоперехвата, вражеская артиллерия понесла серьезные потери, которые вчера лишь увеличились. На настоящий момент по весу залпа мы превосходим противника почти вдвое, и это преимущество только продолжает нарастать. Где штурмовиками и пикировщиками, где тяжелым артиллерийским кулаком, управляемым с помощью самолетов-корректировщиков и наших радиолокационных станций контрбатарейной борьбы «Зоопарк», мы одну за другой выжигаем вражеские батареи.

После похищения Роммеля неприятности для танковых и моторизованных частей 1-й танковой армии только увеличились. Весь вчерашний день наши передовые отряды вели ожесточенные арьергардные бои, вынуждая противника развернуться из походных в боевые порядки и под огнем нашей самоходной артиллерии и налетами авиации сбавить темп продвижения до двух-трех километров в час. Самое главное сейчас – даже не подготовить оборонительные рубежи для грядущего сражения, а выиграть время для подхода к нам подкреплений из состава 2-й ударной армии генерал-майора Черняховского. Если на этом рубеже надежно встанет наша советская пехота, то хрен что немцы смогут с нами сделать, потому как по танкам, артиллерии и воздушной поддержке мы их перекрываем с гарантией.

Так все и произошло. Пока майор Бесоев в течение вчерашнего дня сдерживал наседающих немцев, к нам успели присоединиться: 2-я гвардейская мотострелковая дивизия – командир гвардии генерал-майор Чанчибадзе Порфирий Георгиевич, 3-я гвардейская мотострелковая дивизия – командир гвардии генерал-майор Акимов Александр Иванович. Первому позиции были нарезаны на левом фланге – от Самотоевки до Верхней Сыроватки, второму – на левом фланге, от Шпилевки до Низов. Две мои мехбригады заняли оборону в центре обороны по окраинам поселков Нижней и Верхней Сыроватки, через одну из которых проходит железная дорога, а через другую – автомобильное шоссе, хотя я назвал бы эту дорогу раздолбанным проселком. Еще две механизированных и две танковых бригады находятся в резерве, в полной готовности продемонстрировать немцам картину «Нежданный визит полярного лиса».

При этом самоходные артиллерийские дивизионы всех шести бригад сведены мною в два мощных артиллерийских ударных кулака, по пятьдесят четыре ствола в каждом. Точно так же из минометных батарей механизированных батальонов сформированы и две сводные самоходные минометные бригады. Массированное применение самоходных гаубиц и минометов в этом сражении – это наше всё. Не зря же я обещал товарищу Сталину умную высокотехнологичную битву с элементами тактики будущего и победу по-суворовски – не числом, а умением.

Уже сегодня под утро к нам начали подходить передовые части 4-й мотострелковой дивизии НКВД, которая начала занимать второй эшелон в нашем тактическом построении. Это три мотострелковых полка, а не два, как в мотострелковых дивизиях Красной армии. Именно мотострелкам НКВД мы передали патрулирование города, а также арест всех пособников, полицаев и прочих граждан, замешанных в сотрудничестве с оккупантами, сосредоточившись на нашей главной задаче – разгроме 1-й танковой армии вермахта. Пока на этом направлении все складывается сравнительно неплохо. Мы сами, своими руками, создаем такую обстановку, что противнику остается только нервно реагировать на наши действия, время от времени отмахиваясь от совсем уж явных угроз. Уже сейчас, до начала основной схватки, преимущество явно на нашей стороне, и положение все время улучшается и улучшается, разумеется, это для нас, а для немцев совсем наоборот.

Да, у немцев положение было просто аховым, явно хуже губернаторского. Командующий украден, его заместитель генерал-полковник Вальтер Неринг в бешенстве приказывает любой ценой двигаться вперед и отбить бесследно пропавшего Роммеля или хотя бы его труп. Еще один прославленный немецкий генерал в руках у русских – это просто получается какой-то сорок первый год наоборот. За такой фокус фюрер по головке не погладит, и не самого Эрвина Роммеля из-за его недоступности в Лефортовской тюрьме, а лично его, Вальтера Неринга. Да и приказа о наступлении никто не отменял. Но наступать, как положено, не получается – в этой мешанине перелесков, полей и оврагов просто не размахнешься.

В то же время передовые разведывательные отряды или уничтожены, или нащупывают впереди себя не наши основные позиции, а передовые механизированные отряды, которые за счет присутствия хорошо знающих местность проводников-партизан устраивают засады, пускают кровь, а потом отходят, чтобы у следующей рощи или оврага устроить то же самое. На это накладывается и постоянно висящая над полем боя русская авиация, при том что немецких самолетов не видали со вчерашнего дня. Говорят, что люфтваффе так и не может оправиться от зимнего разгрома, который только усугубил потери, понесенные во время битвы за Британию.

Проклятые англичане, думает, наверное, сейчас Вальтер Неринг, не могли сдаться раньше и сэкономить драгоценную арийскую кровь. Вот их бы сюда, под самолеты-разведчики, висящие словно приклеенные в небе, под удары русских штурмовиков и пикировщиков, под внезапные и беспощадно точные налеты дальнобойной артиллерии, бьющей с запредельного для немецких гаубиц расстояния под шквальный огонь подвижных, как ртуть, самоходных русских минометов, засыпающих минами исходные позиции для атаки, и благополучно сбегающих как раз в тот момент, когда немецкая артиллерия хочет им ответить. Полевые лазареты переполнены, убитых уже не успевают хоронить, а потери все продолжают расти, несмотря на то что основное сражение еще не начиналось.

И так прошел весь вчерашний день, в ходе которого немцы медленно оттесняли наши передовые отряды к Сумам, неся потери и теряя драгоценное время, необходимое нам для подхода подкреплений и укрепления обороны.

Но, кажется, время вышло, и опаленные огнем передовые батальоны отступили за линию основной обороны. Вскрылся и замысел немецкого командования. Построение классическое – на флангах по одной моторизованной дивизии и четыре танковых дивизии в центре, на направлении основного удара. Выглядит почти как рыцарская свинья, наносящая таранный удар в одном месте. Но и мы тоже не лыком шиты, и заношенный до дыр тактический прием тоже может выйти немцам боком, когда у них почти нет возможности для маневра. Направление основного удара на фланг не перенесешь, слева им в этом мешает русло реки Псел с заболоченными топкими берегами, а справа – сильно пересеченная оврагами местность, недоступная для танков. Так что добро пожаловать, господа, отоварим вас по полной программе…