Кикиморы, другая погань не высовывались, скорее всего, не хотели вязаться, я бы тоже хотел держаться от них подальше, я пристрелил еще одну, остальные оказались совсем рядом. Переползали рывками, по стенам, по потолку, укрываясь в тени, которую не освещала моя лампа.

Три штуки возникли совсем рядом, метрах в пяти, и я не выдержал во второй раз, и снова начал стрелять очередями. А когда патроны кончились, дернул к баррикаде.

Она нагнала меня. Свалилась сверху, упала на плечи.

Не предполагал, что тварь окажется настолько сильной. Как будто на шею сгрузились два мешка с песком, по весу никак не меньше, килограммов семьдесят, и эти килограммы тут же сдавили мне горло и попытались оторвать башку и одновременно ее раздавить.

На ногах я, как ни странно, удержался, это меня и спасло. Если бы упал, вряд ли уже поднялся бы. Кикимора обхватила еще и за плечи, и давила, давила, и я знал, что осталось несколько секунд — пока не подоспеет вторая.

Они сворачивали шеи. И сносили головы. Пили кровь. Интересно, а хоть что-то полезное оттуда сюда к нам пробралось?

Ноги у меня оставались свободны, я развернулся, оттолкнулся и упал спиной в колючую проволоку. Кикимора ослабила хватку, немного, на секунду, этого хватило на то, чтобы выхватить нож и подрезать лапу, сжимающую мою голову. Видимо, я попал в нервный узел, кикимора вздрогнула, разжала объятия и отпрыгнула в сторону. По ее спине пробежал спазм, кикимора поджала лапы, застыла.

Я попытался выбраться из колючки, но увяз, дернулся, застрял еще крепче. Не обычная колючка, качественная военная, с зазубренными шипами, из такой сложно выпутаться, невозможно почти. И лучше не дергаться, чем сильнее ты будешь стараться, тем глубже зазубрины будут впиваться. Если угодить в такую колючку без крепкого комбеза, в три минуты нашинкуешься на продольные и поперечные лоскутки.

Винтовка лежала метрах в двух, стволом на рельс, дотянуться до нее не мог никак Зато смог дотянуться до пистолета. Конечно, это не фосфорные пули, но ничего, обойдемся и так. Хотя волкера из пистолета, наверное, не пробить…

Кикимора, с подрезанной лапой, выплыла из мрака, ползла по потолку, а лапа висела, безжизненно раскачиваясь, интересно, а на четырех они могут? Стал стрелять.

Нет, все-таки пистолет совсем не для нашего времени оружие, пух, пух, попал оба раза, а кикиморе хоть бы что, не поперхнулась, ползла, собиралась мне отомстить за покалеченную руку. Все поганцы удивительно мстительны, в этом они очень похожи на нас.

Ближе и ближе, перебирает лапами, что ей эти пули…

Вспыхнули прожекторы, кикимора остановилась. Рядом со мной оказался Егор. С перекошенным от воинственности лицом, с винтовкой и большими ножницами по металлу, надетыми рукоятями на плечо.

Первым делом Егор с сердитым криком расстрелял хроморукую тварь, вогнал в нее полмагазина, отчего погань распылилась в горящую белую пыль.

Затем с не менее бравыми звуками стал поливать остальных кикимор, показавшихся из глубины.

Скоро патроны кончились, Егор поменял магазин, убрал винтовку под руку и принялся выстригать меня из проволоки, по ходу рассказывая:

— Аппараты у них не работают, трансформатор не чинится, баррикада бесполезная — щель осталась. Скелет отправил за газовой сваркой, но они нескоро баллоны подвезут, не успеют. Надо уходить отсюда. Наверху много погибших, а твари еще из нескольких дыр прибывают, всех остановить не получится. Скелет говорит, что через неделю все тоннели заполнятся поганью… Ах ты…

Ножницы Егора наткнулись на двойное пересечение проволоки, он навалился на рукояти всем весом, заскрипел зубами, перекусил. Я выбрался. Подобрал винтовку, перезарядил.

— Пойдем, — Егор кивнул на баррикаду. — Надо уходить! Баллоны не притащили! Заварить проход не получится! Они все равно прорвутся!

Я пошевелил головой. Больно, мышцы шеи растянуты, голова не очень поворачивалась влево, обычное дело, если тебе пытаются оторвать башку, это даром не проходит…

Ухватил за крестовину, к которой крепилась колючка, придвинул ее к правой стене, тоннель оказался перегорожен. Ненадолго, но это их задержит. Направились к баррикаде, пятились, держа освещенное пространство под прицелом.

— А Алиска, наверное, до сих пор спит, — сказал Егор. — В своей глушилке-то…. Спит, сны видит, а мы тут маемся… Что это?

Егор остановился.

Я тоже остановился. Из глубины тоннеля доносился шорох. Или шепот. Мягкий какой-то, переваливающийся.

— Оно что, жидкое, что ли? — спросил Егор. — Жидкое катится…

— Черт с ним. Лезь в дыру!

Егор просунулся в прореху, я за ним. Шахтеры тут же заткнули щель железными бочками.

Голова кружилась, хотелось пить, Скелет сунул мне флягу. Лимонная вода. И еще что-то, не смог определить. И кусочки льда. Освежающе, выдул почти половину емкости.

— Жив?! — спросил Скелет зачем-то, точно сам не видел.

— Частично. Твари разные ползут, — сообщил я. — Много…

— Ясно. Сейчас должны баллоны притащить, я думаю, успеем. Отдохните пока.

Мы с Егором отошли от баррикады, уселись на рельсы.

— Плохо тут, — пожаловался шепотом Егор. — Тепло, а плохо… Бежать некуда. Не люблю я эти норы, человек не крот…

— Привыкай, — посоветовал я. — Придется нам сюда, наверное, переселяться. Если дело так пойдет.

— Мы же это… вроде как все исправим? — спросил Егор осторожно.

Я не ответил.

— Исправим, — кивнул Егор. — Конечно, все исправим…

Егор достал будильник.

— Остановился, — сказал он. — Не нравится ему тут, пружина гораздо быстрей распускается. Под землей время идет по-другому, быстрей, что ли… Это из-за давления. Ты чувствуешь, как на тебя давит?

— На меня всегда давит, — ответил я. — И на земле и под землей. Надо, наверное, в небо. На дирижабле. Повыше. Там, нажегся, давление меньше.

— Давай магазины заряжу, — предложил неожиданно Егор.

Я сунул ему пустые магазины, Егор достал коробку с патронами и стал со щелчками их заряжать. Успокаивался так. Перебирать патроны — отличное успокаивающее средство, я помню, у кого-то были бусы, состоящие из пистолетных пуль, и он ловко перебирал их между пальцами и пел песню про черных уток. Кто это был, я не знаю.

— Нет, не могу я тут жить, — говорил Егор. — Хуже, чем на поверхности, лучше холод, чем… Давай отсюда уже уходить, а? Вот Скелету поможем и пойдем…

Показался человек с продолговатым горбом, шахтер. Согнувшись почти вполовину, он тащил на спине баллон с газом. Каждый шаг давался с трудом, но он продвигался. Остальные шахтеры кинулись к нему на помощь, подтащили баллон к баррикаде и принялись вокруг него суетиться, прилаживая горелку…

— Лучше жить наверху, — говорил Егор. — Там холодно, но к холоду можно привыкнуть. Зато там никаких тварей нет, там тихо…