У меня к этому времени наладился постоянный рабочий контакт с заместителем начальника оперативного управления Генштаба генерал-майором А. Василевским. Он приезжал неоднократно в НКВД вместе с начальником Разведупра Красной армии Ф. Голиковым. Оба, одетые по распоряжению Жукова и Меркулова в штатское, участвовали в допросах крупного агента абвера Нелидова. Как участник немецких военно-стратегических игр, дающих теоретические заключения об итогах сражения, он заявил о том, что если немецкая армия не заняла в течение двух месяцев такие основные наши центры, какими являлись Ленинград, Москва, Киев, Ростов-на-Дону, то войну для немецкой стороны можно считать проигранной.

В эти горячие дни июля 1941 года Василевский постоянно звонил нам и интересовался информацией от местных органов НКВД о продвижении германской армии. Должен сказать, что лишь с возвращением маршала Б. Шапошникова на должность начальника Генштаба вся система оперативного обмена информацией о положении на фронтах между НКВД и командованием Красной армии была упорядочена.

В правильной оценке развития обстановки большую роль сыграла и наша военная разведка. В особенности разведотдел штаба Западного фронта, зам. начальника которого был полковник М. Мильштейн, впоследствии ставший одним из руководителей агентурной разведки Красной армии в годы войны.

Решение руководства Генштаба направить руководителей ведущих направлений военной разведки на фронт для налаживания разведработы ввиду обострения обстановки можно оценивать по-разному. Но советские военные разведчики справились с этой задачей. Их наблюдения и выводы способствовали правильному выбору направления контрудара по войскам противника в районе Ельни, которыми успешно руководил Г. Жуков. Угрожавший Москве Ельнинский плацдарм немецкой моторизованной группировки был ликвидирован.

При всей напряженной атмосфере июля-августа 1941 года у нас никогда не возникло ни тени сомнения в победе. Дополнительную уверенность придавала информация, поступавшая из Англии, США, Скандинавии, Болгарии и Швейцарии, о том, что потери вермахта в живой силе и технике огромны, что наблюдаются колоссальные трудности со снабжением горючим германской армии, наступавшей по расходящимся направлениям, что все это срывает план Гитлера на победу в молниеносной войне. Провал блицкрига в августе 1941 года уже был очевиден для меня и советского руководства.

Вместе с тем в нашей разведывательно-аналитической работе в этот период были допущены серьезные ошибки и просчеты. Мы не предвидели в августе 1941 года, что гитлеровское командование, временно отказавшись от броска на Москву, направит все свои подвижные соединения — две танковые группы — на окружение наших войск Юго-Западного фронта. Данных, которые могли бы предотвратить это, у нас, к сожалению, не было, и это при том, что с самого начала мы ориентировали разведывательно-диверсионную работу на изучение и подрыв боевых возможностей прежде всего ударных моторизованных соединений германского вермахта.

Оперативная группа В. Зуенко в тылу у вермахта

Наше настойчивое стремление противодействовать немецким наступательным операциям на Западной фронте, в первую очередь, обуславливалось тем, что это направление считалось самым важным — противник приближался к Москве. В начале августа 1941 года была переброшена в его тыл оперативная группа во главе со старшим лейтенантом госбезопасности В. Зуенко, в состав которой вошли доцент МГУ П. Кумаченко и преподаватель Института иностранных языков З. Пивоварова. Ее я особенно запомнил, поскольку позже она работала в отделе «С» с материалами по атомной проблеме.

Кумаченко и Пивоваровой удалось устроиться переводчиками при штабе немецкой танковой дивизии и, пользуясь хорошо налаженной двусторонней радиосвязью, блестяще выполнить свою задачу. Сведения, поступавшие от опергруппы, возглавляемой Зуенко, немедленно докладывались высшему командованию.

Опыт этой группы был для нас бесценным: мы были в курсе действий и планов немецкого командования, что давало возможность четко отрабатывать постановки задач, которые получали спешно формируемые нами оперативные боевые группы. Из донесений, поступавших от группы Зуенко, нам становились ясны проблемы, с которыми сталкивались ударные соединения танковой группы Гудериана.

Полученная информация подтвердила срыв немецких планов молниеносной войны не только благодаря героическому сопротивлению бойцов Красной армии, но и из-за неразрешимых проблем в материально-технической части: изношенность техники в танковых дивизиях, катастрофическая нехватка бензина. Сведения, поступавшие от опергруппы, возглавляемой Зуенко, немедленно докладывались высшему командованию.

Наша опергруппа проследовала с немецкой танковой дивизией вплоть до выхода в район Вязьмы, на ближние подступы к Москве, и вовремя исчезла, когда со стороны немецкой военной контрразведки появилась опасность «засветиться».

Следует сказать, никто в Центре первоначально не рассчитывал на такой успех Зуенко, не предполагал, что ему удастся проникнуть в штаб 3-й танковой дивизии и «держать руку на пульсе». Вместе с тем опергруппа, оказавшись в выгодном положении, не имела никакой агентурной связи с подпольной резидентурой, что позволило бы эффективнее использовать все ее возможности. Это была одна из узловых проблем руководства диверсионной войной, не было предусмотрено то обстоятельство, что разведгруппа уходит в глубокий тыл противника, а затем по мере продвижения войск начинает действовать в прифронтовой полосе.

Несколько слов о том, как реализовалась ее информация Верховным Главнокомандованием. По нашим материалам была отдана директива о необходимом усилении разведки на Западном направлении, поскольку мы представили неопровержимые данные о подготовке немецко-фашистских войск к наступлению на Москву. В изданной директиве предписывалось в течение трех дней провести разведку для выявления группировки противника перед линией фронта, уделив при этом особое внимание районам сосредоточения немецких танковых частей. Таким образом, речь шла о реализации нами информации от нашей оперативной группы и о дальнейшей систематизации ее. Для этого мы подключили военную контрразведку, разведку ВВС Красной армии, Разведуправление Красной армии и в результате родилась директива о том, чтобы разведывательные сводки НКВД представлялись в Генштаб ежедневно, высылались фотосхемы наиболее характерных группировок противника. Такой опыт взаимодействия всех видов разведки и в дальнейшем давал хорошие результаты.

Однако события на Западном фронте в конце сентября — начале октября, к сожалению, развернулись не в нашу пользу.

Создание спецназа и проблемы его использования

27 июня 1941 года в соответствии с приказом по НКВД на стадионе «Динамо» «началось формирование соединения для выполнения особых заданий народных комиссариатов внутренних дел и Обороны СССР по разгрому и уничтожению немецко-фашистских захватчиков и их приспешников, вторгшихся на территорию СССР». Эту дату следует считать днем рождения войск специального назначения советских органов государственной безопасности.

В первый период существования, с 27 июня по октябрь 1941 года, это войсковое соединение именовалось «войсками Особой группы при НКВД СССР» и состояло из двух бригад с приданными специальными подразделениями (саперно-подрывная рота, парашютно-десантная служба, авторота, рота связи).