– Вы ведь не убьете женщину, капитан Шарп, – сказала она холодно.

– В темноте, миледи? В этом мундире? Не думаю, что кто-то меня осудит.

Хуанита изучающе посмотрела на Шарпа, пытаясь понять, чего стоит его угроза. Потом ей в голову пришла какая-то мысль, она улыбнулась и отрывисто свистнула. Собаки остановились, настороженно ожидая команды.

– Я натравлю на вас всю свору, капитан.

– Это потому, что ничего больше у вас не осталось, не так ли? – спросил Шарп. – Лу ушел. Куда?

Хуанита все еще улыбалась.

– Я видела, как мои суки завалили прекрасного оленя-самца, капитан, и за две минуты выпустили из него кишки. Первая, которая доберется до вас, вцепится в глотку и будет держать, пока остальные будут вас жрать.

Шарп ответил на ее улыбку своей и, повысив голос, произнес:

– Пэт! Давай!

– Будь ты проклят! – выкрикнула Хуанита и снова свистнула.

Свора сорвалась с места и понеслась по улице. Сама же Хуанита повернулась и кинулась к лошади, но ей мешали шпоры на тяжелых кавалерийских сапогах, и Шарп поймал ее сзади. Левой рукой он обхватил женщину за талию и, держа перед собой как щит, прижался спиной к ближайшей стене.

– В чью глотку они вцепятся теперь, миледи? – спросил он.

Ее спутанные волосы лезли ему в лицо и пахли розовой водой. Она пнула его, попыталась ударить локтем, но он был намного сильнее. Самая резвая собака подбежала к ним; Шарп опустил винтовку и нажал на спусковой крючок. На тесной улочке выстрел прозвучал необычайно громко. Хуанита мешала прицелиться, но пуля попала собаке в бок, и та завертелась, тявкая и визжа. В ту же секунду из входного лабиринта выбежали стрелки во главе с Харпером. Внезапное появление ирландца смутило других собак. Они остановились и, скуля, столпились возле раненой суки.

– Избавь ее от мучений, Пэт, – сказал Шарп. – Харрис! Вернись к капитану Донахью, передай ему мое почтение и скажи: пусть ведет своих людей в деревню. Купер! Позаботься о лошади ее светлости. Перкинс! Забери у нее шпагу.

Разогнав свору, Харпер достал штык и наклонился к истекающей кровью суке.

– Спокойно, – сказал он мягко и одним движением перерезал собаке горло. – Бедная скотинка. – Он выпрямился, со штыка капала кровь. – Боже, храни Ирландию, сэр, но смотрите-ка, кого вы нашли. Это же подружка лорда Кили.

– Предатель! – прошипела Хуанита и плюнула в его сторону. – Предатель! Ты должен драться с англичанами.

– Ох, миледи. – Харпер вытер клинок полой зеленого кителя. – Когда-нибудь мы с вами потолкуем о том, кто на чьей стороне должен драться, но прямо сейчас я занят на той войне, которая уже идет.

Перкинс осторожно извлек короткую шпагу из ножен Хуаниты, и Шарп отпустил женщину.

– Сожалею, что пришлось применить силу, мэм, – сказал он официальным тоном.

Хуанита проигнорировала извинение. Гордо выпрямившись, она стояла перед стрелками-чужестранцами. Дэн Хэгмен пытался уговорами выманить мула из угла, в который тот забился.

– Забери его с собой, Дэн, – сказал Шарп и направился по улице к дому, который покинула Хуанита.

Дом был, похоже, одним из самых больших в деревне: за воротами обнаружился просторный двор с двумя конюшнями и колодцем под крышей в центре. Дверь в кухню была открыта, и Шарп заглянул туда. В очаге еще тлели угли, на столе остывали остатки еды. Он обнаружил несколько свечных огарков, зажег их и расставил на столе среди мисок и чашек. За этим столом сидели по меньшей мере шесть человек; вероятно, Лу и его люди ушли совсем недавно.

– Проверь остальные дома, – сказал Шарп Харперу. – Возьми с полдюжины парней и будь осторожен. Думаю, все ушли, а там кто знает.

– Буду осторожен, сэр. – Харпер вывел стрелков из кухни, оставив капитана наедине с Хуанитой.

Шарп указал на стул:

– Давайте поговорим, миледи.

Неспешно и с достоинством женщина обогнула стол, положила руку на спинку стула, потом вдруг отскочила и метнулась через комнату к двери, бросив напоследок короткое пожелание:

– Иди к черту!

Шарпу мешала мебель, и, когда он добрался до двери, Хуанита была уже на середине темного лестничного марша. Он поспешил за ней. На верхней площадке она повернула направо, вбежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Шарп распахнул дверь пинком за мгновение до того, как беглянка успела запереть ее на засов, и, ворвавшись внутрь, увидел, что Хуанита вытянулась поперек кровати и пытается вытащить что-то из открытого саквояжа. Он уже пересек комнату, когда женщина повернулась к нему с пистолетом в руке. Шарп бросился на нее, левой рукой ударил по пистолету, и в тот же миг она спустила курок. Пуля врезалась в потолок, а Шарп всем своим весом обрушился на Хуаниту. Она охнула и попыталась выцарапать ему глаза.

Шарп скатился с нее, встал и, отдуваясь, отступил к окну. Левое запястье болело от удара по пистолету. Лунный свет, проходя мимо него, серебрил расплывающийся дымок и падал на постель – груду набитых соломой матрасов, небрежно застеленных шкурами. Хуанита бросила на Шарпа злобный взгляд и попыталась сесть, но поняла, что сопротивление бесполезно, и с тяжелым вздохом упала на меха.

Когда прозвучал пистолетный выстрел, Дэн Хэгмен находился во внутреннем дворике. Протопав по лестнице, он вбежал в спальню с заряженной винтовкой, увидел распростертую на кровати женщину и перевел взгляд на Шарпа:

– Вы целы, сэр?

– Небольшое недоразумение, Дэн. Никто не пострадал.

Хэгмен снова посмотрел на Хуаниту.

– Какая несдержанная малышка, сэр! – сказал он, не скрывая восхищения. – Может, ее отшлепать?

– Я сам о ней позабочусь, Дэн. Ты забрал те короба с мула? Давай-ка посмотрим, что эта дамочка везла.

Хэгмен спустился вниз. Шарп помассировал запястье и оглядел комнату. Помещение было просторное, с высоким потолком и темными деревянными панелями, с прочными потолочными балками, камином и бельевым шкафом в углу. Дом определенно принадлежал солидному человеку, и командир, размещая своих людей в деревушке, естественно, зарезервировал его для себя.

– Большая кровать, миледи, слишком большая для одного человека, – сказал Шарп. – Это волчьи шкуры?

Хуанита не ответила.

Шарп вздохнул:

– Вы и Лу, да? Я прав?

Она смотрела на него темными, полными ненависти глазами, но говорить по-прежнему отказывалась.

– И все эти дни вы отправлялись на охоту одна и приезжали сюда повидаться с Лу?

Хуанита де Элиа молчала. Лунный свет оставлял в тени половину ее лица.

– Это ведь вы открыли ворота Сан-Исидро для Лу? – продолжил Шарп. – Поэтому он и не напал на башню. Не хотел, чтобы вы пострадали. Такая благородная черта в мужчине, не правда ли? Забота о своей женщине. Уверяю вас, ему было неприятно думать о вас