Нормальный ты пацан! — Донеслось из темноты и раздались удаляющиеся шаги.

— Это что было? Кто это? — Словила опасность Ира.

— Люди. Практически Робин Гуд с бандой. Спасти тебя хотели.

— От тебя?

— Да им всё равно, от кого. Музыки нет, вина нет, заняться нечем. «Место встречи изменить нельзя уже кончилось». Вот и маются от безделья бедняги.

— Хулиганы?

— Просто оболтусы. Как пластилин — приставь к чему полезному, будут делом заниматься. Позови их дурью страдать — будут фигнёй страдать. Люди почти все такие, за вожаком куда угодно пойдут.

— Это как за тобой?

— Не понял.

— Ну ты же не как все.

— Да ладно тебе!

— Ты всегда наособицу ходишь. Один.

— Сейчас же я с коллективом.

— Нет. Сейчас не ты с коллективом, а коллектив с тобой. Вернее, за тобой идёт. Думаешь, не видно? То с коньками устроил фокус, то теперь ансамбль организовал. Это ж надо было придумать — ансамбль в нашем классе!

— Да чего тут такого! Инструменты есть, ребята с музыкальным образованием тоже. Бери да смешивай в нужной пропорции.

— Ага, а если чего не хватает, то ты придумаешь. Или в школе выпросишь у директора.

— А чего, нормальный мужик же!

— Во-во, и чего его все боятся? — Прищурилась Ирак и наклонила голову по-киношному.

— Я не боюсь. С каждым человеком можно договориться.

— Ладно, вон мой подъезд! Ты не ходи до двери, а то увидят.

— Боишься, скомпрометируешь себя таким кавалером?

— Дурак ты и не лечишься! Не хочу, чтоб про меня языками трепали. Пока! — И она неожиданно чмокнула меня в щёку. Ответный поцелуй завяз в воздухе, безобразница как-то ловко вывернулась, словно заслуженная дзюдоистка, и ввинтилась в пространство. Секунда — и она уже хлопает дверью.

Ну и я пойду, не в том я возрасте, чтоб несколько минут стоять и смотреть на дверь, отрезавшую меня от прекрасного создания. От еще одного прекрасного и невинного существа, впорхнувшего в мою странную жизнь.

Вечер так и закончился на грустной романтической ноте. По пути домой меня не встретили никакие хулиганы, тишину не разорвали заполошные торопящиеся попасть выстрелы из лёгкого стрелкового оружия, не визжали шины на обледенелом асфальте. Такое в советской действительности случается, даже частенько, но только на экранах телевизоров. Вот там да, там милицейские «Москвичи», сбитые киоски, стрельба по бегущим преступникам. Сразу после передовиков производства, которые каждый вечер в двадцать один ноль-ноль рапортуют Родине об очередных трудовых успехах.

— Мам-пап, я дома! Да, на свидании. Спасибо пап, твой рубль оказался как никогда кстати. То есть как всегда кстати!

— Дима, ты ему рубль дал на кино? Куда столько?

— Верунчик, парень вырос. Он теперь вынужден платить не только за себя, но и за девушку.

— Михаил, это так? У тебя появилась девушка?

— Не то чтобы у меня, но как-бы да. И нет, бабушкой ты пока не станешь, не переживай.

— Нахал! Иди ужинать, гроза девичьих сердец недоделанная!

10 ноября 1981 года

Вчера после уроков почти весь класс осел в актовом зале. Кто-то занимался делом, а кто-то бездельем. Вернее, не совсем бездельем. Некоторые одноклассники создавали своим присутствием и ненапряжным трёпом атмосферу дружелюбия, и компанейской теплоты. Ну и были на подхвате, всегда нужно что-то подержать, куда-то сходить, послушать из того угла, как звучит. Потом из этого угла. А если выйти из зала? А если выйти и дверь закрыть за собой? Акустика зала — вопрос серьёзный. Семиклашки из зала выгонялись с суровостью и непреклонностью, Ашки заглядывали якобы спросить Арзамаса что-то неотложное, а потом кое-кто со скучающим лицом из них оседал на последних рядах, затем дрейфовал в сторону сцены. Короче, коллектив после праздников и каникул набрался немаленький.

— Самоха, хорош смолить!

— А то чё⁈ Комсомолец что ли?

— Контору не пали!

— Чо⁈ — И впрямь, оборот не из этого времени. Не понял не только второгодник Самохин, но и другие пацаны.

— Говорю, не подставляй всю кодлу. Тебе покурить захотелось, а из-за этой ерунды нас всех отсюда попрут.

— И чо? Жопу рвёте перед завучем? Хорошенькими быть хотите?

— Фигню ты сказал. Мы занимаемся тем, что нам нравится. И заметь — нам пока не мешают. Вы со шпаной своей во дворе на гитаре для комитета комсомола наяриваете или чисто для себя?

— А причём тут мы? — У Самохи в голове шестеренки так быстро крутиться не умеют.

— А причём тут завуч? Когда мы на электрогитарах и фоно шпарим, то мы под комсомол легли, а когда вы — то всё пучком? Двойные стандарты применяешь, Самоха!

— Чо?

— Чинарик забычкуй!

— А то чо?

— А то всех подставляешь! — Кажется, разговор пошел по пятому кругу. Но я не собираюсь давать заднего. Это моя поляна, что бы я себе не говорил, пытаясь отмазаться от проекта.

— А-а! Усёк. Туше! — Это он французский вспомнил или его во дворе подучили? Насчет того, что он второгодник, я приврал малость. Ему шестнадцать, и он дважды второгодник. По нему военкомат еще не плачет, но уже записал товарища Самохина в допризывную молодёжь. Если всё пойдет хорошо, этот самородок успеет закончить восьмой класс раньше, чем его призовут. Педагогический коллектив прикладывает максимум усилий, чтоб выпустить его из школы уже в этом году.

— Фонит! — Раздалось из очередного угла. — И там слышно было, и тут фонит! Но меньше, кажись!

Это наши доблестные «Уралы» фонят, подключенные к усилителю. Там всё просто на самом деле — гитары начинают фонить, когда их подносят близко к усилителю или когда провод подключения длинный. Так что всего дел-то: укоротить провод и отнести гитару подальше. Не спрашивайте меня, как эти два условия совместить. Вернее, отнести гитару можно, и тогда фонить перестанут — но только если штеккер вынуть. Жалко, отключенная гитара звучать не будет. Прыжки вокруг инструментов занимают чуть не половину времени. Антоха старательно пропаял все контакты, проверил экраны и оплётку. Кто-то прибежал с очередным ноу-хау: мол надо ниши под платы в гитаре обклеить изнутри фольгой. Причем не от шоколадок, а от сигарет «Опал» — она там с бумажной подложкой, удобнее оклеивать. Отвертка под рукой, верхние панели сняли с баса, вытащили электрику, с помощью клея ПВА и фольги проклеили ниши, подсоединили экраны к «земле». Что сказать, танцы с бубном вокруг одной гитары на пробу дали небольшой, зато заметный эффект — фонить стало меньше. Не перестало, но пусть хоть так. Кстати, фольгу отобрали у Самохи, всё какая-то польза от человека образовалась.

— Пацаны, мы с самопальным звукоснимателем паримся, а я в магазе видел настоящий заводской звукосниматель к акустике! Можно за пять минут установить и подключаться к усилку как с настоящей электрогитары!

— И сколько стоит?

— Сто двадцать рублей.

— И зачем ты это сказал, Виталист? Понимаешь же, что хрен мы его купим.

— Ну просто… Чтоб вы знали, что есть такая приблуда.

— Спасибо тебе большое, конечно! Но лучше бы ты нас не злил. А вот что надо, так это вон тот блок розеток запитать. Блин, так удобно расположены, и при этом обесточены как пересохший колодец в пустыне.

— Да вообще легче лёгкого! Они же все запараллелены.

— Ну.

— Баранки гну! Кидаем двужилку на двести двадцать откуда-нибудь, на конце вилку. Вилку втыкаем в одну розетку, весь блок под током! — свежая идея пришла от Валерки Фадеева.

— Ура! Замечательное решение!

И мы не стали долго тянуть — сразу же смастырили этот инновационный вариант. И даже убедились, что он работает. Что значит незашоренность взгляда, подумал я вчера. А сегодня я подумал другое, слегка матерное.

Сегодня после уроков решили не засиживаться до вечера. Так, порепетируем слегонца то, что уже начали. Кто-то будет смеяться, но у нас зашла песенка про БАМ. Так или иначе, но обязательно нужна комсомольская песня с позитивным идеологическим настроем. И лучше, если мы сами выберем себе что-то подходящее, а не нас начнут тыкать в «хорошую правильную песню». А тут такой проигрыш самопальный, практически Рихтеровский кавер на синтезаторе, и потом припев:

Слышишь, время гремит — БАММММ!

На просторах страны — БАМММ!

И большая страна покоряется нам…

Под эту песню Чуга вытребовал себе микрофон под барабан, потому что БАМММ должен быть такой, чтоб школе было слышно. Во всей школе, а не только в актовом зале и фойе. Шеф как-то даже залетел к нам убедиться, что раздавшийся БАМММ — это просто песня, а не тепловоз, протаранивший стену школы. Постоял, послушал и ушел довольный, не в каждой школе есть настоящий комсомольский ансамбль, который так бабахает про БАМ — комсомольско-молодёжную стройку века.

Но сначала всё подключаем и настраиваем. Процесс этот