— Это очевидно, — сказал Степан, — но сначала надо узнать, где они. Что он там трещит?

— Что-что… Не убивать просит, — пробурчал Олег. — Говорит, что он тут недавно.

— Спроси у него, где они базируются, — попросил Степан. — Раз каратели — должны иметь базу. Млять, только бы там много немцев не оказалось — тогда придется ловить их на выходах без особой надежды на успех.

На вопрос о месте их базирования хорват не стал ломаться и показал на карте, где их искать. Но вот легче от этого не стало. Поскольку кроме них там еще и две роты СС стояли. Батальон связи с охраной. А в довесок к этому — гаубичная батарея и рота танков. О чем Олег и сообщил окружающим. Однако он же посоветовал кому-нибудь туда на разведку сгонять. Ведь одно дело — пленный сказал, другое — сами проверили. И вот потом уже думать, что делать…

— А на разведку, думаю, отправить лучше пограничников, — заметил Степан. — У них опыт после рейда к складам и аэродромам и дисциплина.

Ну а потом Олег спросил у пленного, зачем их пригнали-то сюда. Тот подтвердил, что после того, как сначала рейх потерял двух «Карлов», а потом в поезде взорвалось одно орудие К-36 из 768-го моторизованного пушечного дивизиона РГК, следовавшее к Житомиру и для повышения мобильности погруженное на железнодорожный состав, генштаб приказал обеспечить безопасность грузоперевозок любой ценой.

— Да… — протянул он. — Жаль, но, увы, «Дора» еще где-то бегает… Но и так неплохо вышло. Как говорится, что было, то и прибил…

Степан

Итак, первоочередные задачи разведки:

— уточнить силы, нам противостоящие в этом рейде,

— собрать максимально полную информацию о системе обороны,

— выяснить, где находится ближайший гарнизон, способный прислать помощь, ибо воспрепятствовать их воплям мы не сможем.

Саня Букварь

— Милиционер говорил, тут километрах в десяти есть лесник. Одной семьей живут. Не в деревне. Я съезжу? Попробую договориться о помощи с дорогами для маневрирования?

Попросив остающихся в лагере не заниматься скульптурой без меня и оторвав с рукава пленного клетчатый щит, собрал свой экипаж и милиционера, приказал переодеться в немцев и отправился к леснику. Уже подъезжая к его дому, заметил, что калитка была открыта настежь.

— Странно, Михалыч всегда ругался на открытые двери, — заметил милиционер. — Мания у него была! Если есть дверь, то она должна быть обязательно закрыта. Аж слюной брызгал по этому поводу…

Входили мы очень осторожно. Два Андрея остались в НАГе и держали дом под прицелом. Подкравшись к калитке, я заглянул во двор. Мы опять опоздали. Между деревьев лежала женщина лет тридцати — тридцати пяти с перерезанным горлом. Низ платья был разорван весьма красноречиво. Оглядев двор, мы проникли в дом. Зрелище было еще более ужасным. Возле угла печки лежал ребенок лет двух с размозженной головой. А дальше — девочка лет двенадцати на вид без одежды. Таз девочки был прикрыт тряпкой со следами сильного кровотечения, она была еще жива. В этот момент меня очень сильно стукнули по плечу какой-то деревяшкой.

— …мать! Больно же! — не удержался я, а в мозгу мелькнуло: «Хорошо, не по башке! Придурок! По сторонам смотреть надо!»

— Стой, Аська, прекрати! Он русский! — заорал мент, отнимая ухват у девочки лет восьми.

Девочка упала рядом и заплакала. Мы подхватили обеих и, загрузившись в броневик, помчались на базу. Хоронить времени не было. Старшая нуждалась в срочной медпомощи.

По дороге младшая вроде бы перестала меня бояться, но разговаривать отказалась. А увидев в руках белобрысого Андрея клетчатую эмблему, вдруг снова сорвалась на плач, отвернулась и забилась в уголок. Старшая в сознание не приходила, только несколько раз вскрикивала в бреду: «Нет, не надо! Больно! Мама!»

Степан

Посмотрел я на Саню, на девчонок… А эмоций уже никаких. Ну нет, и все. В госпиталь обеих, а сам к генералу. Просчитывать предварительный вариант операции, если гаубицы и танки там стоят штатно, а не проездом. И если гарнизон близко. Тогда — либо ждать, пока они вылезут, теряя время и рискуя нарваться, либо спровоцировать их, заманить в лес и там устроить побоище.

Змей

А четвертый склад был самый вкусный! Сосны на песчаном взгорке, и между ними — тщательно замаскированные бревенчатые сооружения, более чем наполовину заглубленные в грунт.

Там были продукты, мыло, спички, соль и даже веники для бани. Генерал потом сказал, что с этого склада дивизию можно было бы снабжать месяц. Только подъезда к складу от нас не было. Пришлось искать. В конце концов, нашли, но пройти там смогли бы только трактора. Ну хоть что-то. По дороге я решил заглянуть в деревеньку, поменять мыло и спички на свежие продукты, ибо надоели консервы. Подходил осторожно. Примостился на опушке и достал из ранца бинокль. Мало ли что в деревне было. Между домами мелькнул человек в немецкой форме. Сместившись, я смог разглядеть площадь перед сельсоветом, где стояли грузовик и мотоцикл с коляской. Там же, на площади — скорее, площадке — группа немцев что-то делала с кем-то. Что-то такое, что я предпочел не рассматривать, дабы крышей не поехать. Но непреодолимое желание поквитаться меня обуяло. Дорога из деревеньки была одна, на холмике, нависавшем над ней, я и залег. Тэнгу спрятал в лесу, дабы не выпрыгнул под пулю, а сам стал ждать. Или они сейчас поедут, тогда я их встречу, или они заночуют, тогда мы с псом придем сказать им «Доброй ночи». Они предпочли выехать сейчас, восемь человек в кузове, двое в кабине, трое на мотоцикле, итого тринадцать. «Несчастливое число для них», — подумал я, подготавливая гранаты и автомат. Расчет был простой: две гранаты в кузов, если повезет, и расстрелять диск по уцелевшим. Других вариантов не придумывалось, тем более, когда я разглядел «шашечки» на рукавах — это были хорваты. Те самые.

Повезло, обе «феньки» легли в кузов, от осколков меня прикрыла вершина пригорка. От мотоциклистов уже летели кровавые клочья — из кустов на противоположной стороне дороги бил пулемет. На дорогу мы вышли одновременно — я из-за пригорка, и старшина пограничник, мой ровесник, из кустов. В руках у него был не пулемет, а довольно редкая штука — АВС-36. Не сговариваясь, мы двинулись осматривать машину, с мотоциклистами все было ясно. Сидевшие в кузове и водитель были безнадежно мертвы, а вот ехавший в кабине командир этого отряда — жив. Он смог выскочить наружу и даже попытался вскинуть автомат, но выстрелить не успел. С пригорка на него спрыгнул Тэнгу и втрамбовал в землю, но не убил, к счастью. Старшина бегло осмотрел остальных, убедился, что все мертвы, и обернулся ко мне.

— Павел Архипович Соловьев, старшина-пограничник, — представился он.

Я тоже представился, предложил присоединиться и помочь доставить хорвата в лагерь.

Пока он связывал офицера, я спорол «шашечки» с убитых и забрал автомат пленного, потом мы вместе собрали уцелевшие винтовки и сняли с мотоцикла МГ-26.