руками, и мои ноги тут же нашли его бедро и обхватили, превращая меня в лиану, оплетающую могучий ствол дерева. Вот только сейчас этому дереву нужна была моя поддержка. Я вспомнила, что мама как-то говорила: "Плохие сны всегда нужно рассказывать. Так они точно не сбудутся. А о хороших лучше промолчать, чтобы они сбылись." Рассказала об этом Филу и он впервые за ночь улыбнулся. Коснулся губами моего носа и выдохнул. Не с облегчением, но уже как-то похоже.

— Спи, малыш.

— А ты? — спросила я.

— Я все равно не усну.

— Тогда я тоже не буду спать.

— Хорошо, — согласился Фил. — Только закрой глаза.

— Только если и ты закроешь.

— Договорились. На счёт три?

Я кивнула, но когда в воздухе раздалось это самое "три" ни он, ни я не сомкнули глаз.

— Обманщица.

— А ты?

— И я. Давай ещё раз?

— Давай.

И снова Фил медленно считает до трёх. Дойдя до двух, прикрывает веки, и я тоже. На мгновение выпускаю его из своих объятий, чтобы пальцами на ощупь проверить — в этот раз закрыл. И снова мои руки крепко обнимают его, а я утыкаюсь ему в шею и тихонечко начинаю петь мамину колыбельную. Мой волк сильный. Самый сильный. Просто сегодня ему приснился страшный сон.

Баю-бай, волчонок мой,

Спи, усни, хороший мой.

Вот тебе под спинку —

Мягкую перинку.

Сверху на перинку —

Чистую простынку.

Вот тебе под ушки —

Белые подушки,

Одеяльце на пуху

И платочек наверху.

Баю-бай, волчонок мой,

Спи-усни, любимый мой.

Он смеётся на первых строках про волчонка, а после последней, буквально прошептанной от вырвавшегося признания, просит спеть ещё раз. Целует меня в макушку, перебирая пальцами волосы, и я пою уже смелее. Снова. И ещё один раз. И ещё…

— Я люблю тебя, Волк, — шепчу ему, слушая тихое спокойное дыхание.

Глава 29

— Вова, что у нас с мясом?

— Оно уже вот-вот будет восхитительным!

— Рома! Ты бокалы расставил?

— Да всё я уже расставил, ма!

— Чего ты на меня кричишь? Я просто спросила. И вообще… Рита! Рита, ты собираешься помогать или будешь до победного наводить красоту?

Мама с самого утра носилась по квартире, как заведенный электровеник, но сейчас кто-то щелкнул секретным выключателем и электровеник стал летать с сумасшедшей скоростью. Как всегда в праздники. И особенно перед Новым годом. Она зашла в комнату, видимо лично высказаться по поводу того, что я свинтила и бросила всех, а по факту ушла заворачивать подарок Филу, увидела маленькую коробочку, изуродованный лист плотной оберточной бумаги и тут же включила самую заботливую маму на свете.

— Так. Эта сюда не подойдёт. Ее даже скотч не удержит, — сказала она, — Вроде в шкафу была с елочками.

— Она слишком детская, мам.

— Ну да… Точно. Сейчас что-нибудь придумаю… Так… Так… Вова! Ты коробку из-под торта выкинул? — громко крикнула мама в сторону открытой двери.

— Оль, я тебе обещаю, что завтра все выкину. Обязательно. Встану специально пораньше и вынесу весь мусор. Ну и кто, скажи мне на милость, вечером ходит на помойку?

— Господи, да тебя просто спросили!

— А я тебе просто отвечаю, что все выкину. Но завтра! И у меня мясо, если тебе принципиально именно сегодня.

— В кои-то веки я действительно спросила именно просто так, а не чтобы устраивать разборки, так нет же, обязательно нужно меня завести! Вова, куда ты ее убрал?

— В кладовку.

— Замечательно! — восторженно вскрикнула мама, возвращаясь с бечёвкой от торта, чем окончательно запутала отца:

— Короче, ни черта не понял, но я тебя тоже очень люблю!

— Доня, прижми тут и подержи, — мама быстро завернула мой подарок в наименее пострадавший от сгибов кусок бумаги, перехватила его крест накрест бечевкой и завязала крепкий узел. — Красоту наводить будем?

— А есть из чего? — спросила я. — У меня только бантик.

— Доня, вот побудешь с мое матерью, научишься из всего красоту делать. Я у тебя шишечку эту заберу?

Уж что-что, а шишку, которой в обед будет сто лет, мне было совсем не жалко. А мама приклеила ее на верхнюю часть получившейся коробочки, и добавила три блестящих бусинки — две нанизала на концы бечевки, а одну приклеила рядом с шишечкой.

— Мам, ты супер! — восторженно произнесла я

— Супер, супер. Ты у меня там в платье не замерзнешь? Вся спина голая. И вообще, могли бы и у нас собраться. Мы для себя одних готовили что-ли?

— Ма, вот не начинай. У Алиски там родня приехала, плюс Ярик со своими, вы с папой, мы с Филом, Ромка, Ксю с Полуниным, Сашка… Куда всех посадили бы? И второго мы приедем обратно.

— Все равно. Свитер возьми и брюки теплые.

— Я уже все приготовила. Даже носков теплых две пары положила, не переживай.

— Да как тут не переживать? Ой, с вами каши не сваришь… Вечно все в последний день да впопыхах… Где твоего Фила носит? Нам его тоже так называть? Чем Филипп не угодил? Эти ваши закидоны… Зарядку взяла?

— О-о-о! — я только помотала головой от такого обилия вопросов. — Он у отца. Скоро приедет. Можно и Фил, и Филипп — как вам больше нравится. И зарядку я взяла. Все.

— А…

Если бы не дверной звонок, то мама бы устроила мне форменный допрос с пристрастием, но услышав брякнувшую трель, она быстро скинула с себя фартук, поправила прическу себе, мне, окинула нас обеих с ног до головы и даже умудрилась подкрасить губы. Тоже обеим. И все это за те секунды, которые потребовались Ромке дойти до дверей и открыть замок.

— Добрый вечер. С наступающим вас.

Фила было почти не разглядеть из-за двух шикарнейших букетов: один он протянул маме, чем тут же вызвал приступ озанья и аханья, а второй мне.

— Привет, Ангел.

— Волк. Или теперь уже мистер Волк? — заулыбалась я, впервые увидев Фила в солидном костюме.

Белоснежная рубашка, галстук, запонки, идеально отлаженные брюки и пиджак.

— Давай свое пальто, выпендрежник, — загоготал Ромка, — Ничего, что я по-простому и на ты?

— Не стебись. Поедешь знакомиться с родителями своей девушки, не так заморочишься, — усмехнулся Фил в ответ, немного ослабил галстук и скривился, — Как удавка…

— А тебе очень идёт. Ты на такси? — спросила я, и показала на тапочки, которые мама купила специально для него.

— На кой? Мы же вроде как собирались куда-то ехать.

— Ну а вдруг ты решил с моим отцом за