На дороге, освещенной фонарями, никого не было. Здесь вообще редко кто-нибудь ездил в такое время. Торговцы предпочитали обходной короткий путь, а этот существовал исключительно для нужд властия, встречи делегаций из других стран и всего, что касалось связи дворца с портом. За десять минут бешеного галопа мыш встретил только старика с пустым фургоном, писца, ехавшего в Рагду, и двух женщин с корзинами яблок.

Возможно, Хева солгал и Нико выехал из города раньше. Либо сошел с дороги.

«Если он уже во дворце, мне конец, – подумал мыш. – Надо понаблюдать за охраной у ворот. Они себя выдадут, если что-то уже случилось. Ну не совсем же он дурак, в самом-то деле. Зачем ему соваться к Тавару? Может, он поехал на развилку…»

Чинуш остановил взмыленного коня. Впереди светился дворец, и на оставшемся к нему пути никого не было. Дорога у подножия каменной стены на западе раздваивалась и уходила в темноту поля, за которым начинался обширный лес, простершийся почти до Пятого рудника. Надо было ехать туда и искать Нико, но Чинуш даже думать об этом не хотел. Его пальцы не слушались и едва держали поводья.

«Я не смогу, – ударила в голову мысль. – Даже если я найду его сейчас. Я не смогу убить его руками. Мне нужен пистоль. Надо застрелить его. У Тавара на складе есть целый ящик».

Чинуш не стал входить во дворец через ворота. Он пробрался внутрь по тайному ходу, о котором знали очень немногие, и в первое время прислушивался к тому, что творилось на территории.

Все было тихо и спокойно. Наемники стояли на постах, служанки разносили ночные закуски. Ни суеты, ни лишнего света, ни подозрительных взглядов.

«Значит, он не здесь или прячется, – подумал Чинуш. – Иначе все уже обсуждали бы сплетни».

Мыш направился через сад в сторону склада, встретил двух наемников и обменялся с ними кивками, а через пару шагов увидел Тавара. Он шел навстречу по широкой мощеной дороге вдоль канала. В обычном черном одеянии, с гладко зачесанными в хвост волосами и бокалом в руках.

– Где ты гуляешь? – спросил он, увидев Чинуша. – Я хотел выпить с тобой.

– Я… – Мыш сглотнул. – Простите, мой господин, я не знал. Я вернулся бы раньше.

– А я думаю, ты знал, – сухо заметил Тавар. – От тебя несет потом и спешкой. Куда так торопился? Почувствовал, что я тебя жду? Ладно, не отвечай. У меня к тебе другой разговор.

Мастер дружелюбно похлопал его по плечу, потом по шее. Он никогда так не делал, и Чинуш почуял подвох, но слишком поздно. Что-то острое проткнуло его кожу, и темнота схлопнулась над мышем в тот же миг.

Он очнулся на полу в главном зале и, поднявшись, увидел вокруг два десятка молодых остроухов и столько же учеников, недавно принятых во дворец. Оружейного пояса не было.

На возвышении под золотым балдахином, в плену мягких подушек, сидел Тавар и курил трубку из слоновой кости.

– Ты и правда думал, что я глух и слеп? – сказал он, выпустив кольцо дыма. – Ты думал, я не замечу? Хева работает на меня с тех пор, как ты впервые пришел к нему. Это Маро велел ему сказать, что Нико уехал по центральной дороге, чтобы ты в первую очередь проверил дворец.

У Чинуша по спине пробежала волна мурашек.

– Вот почему я живу по принципу недоверия, – сказал Тавар, глядя на него, как на кусок грязи. – Любая шавка может укусить руку хозяина, которая кормит ее. Ты предал меня, Чинуш. Я дал тебе имя, новую жизнь и кров. И как ты поступил со мной?

Тавар поднялся с подушек и достал пистоль.

– Я хочу, чтобы твоя судьба послужила уроком молодежи. Они давно следят за тобой и знают, что ты меня предал. Все остроухи наблюдали за твоей жалкой попыткой обезопаситься, Чинуш. И они увидели на твоем примере, как это бесполезно. И сейчас я покажу им, как поступаю с предателями.

Чинуш молча стоял на коленях и смотрел в пол, сгибаясь под тяжестью слов. Теперь он понимал, почему его не связали. Тавар знал мыша слишком хорошо. Он не побоялся оставить его руки и ноги свободными. Он показывал остальным свое превосходство. Уверенность в том, что предатель не сбежит.

Чинуш слышал, как Тавар, не торопясь, засыпает в открытую полку порох и вгоняет в ствол пулю. Мастер был прав: любовь к нему не подчинялась жажде жизни. Мыш до последнего верил, что Тавар не выстрелит. Это просто наказание. Жестокий урок. Все не по-настоящему.

В это момент двери позади Чинуша распахнулись, и внутрь вошел Маро. Он поклонился, мазнул взглядом по мышу и обошел его.

– Проклятье, ты не вовремя! – вспылил Тавар. – Я преподаю молодежи урок, ты не заметил?

– Простите, вопрос не требует отлагательств, – коротко сказал наемник. – Мы нашли принца. Каков будет ваш приказ?

«Нико жив!» – подумал Чинуш, и эта мысль обожгла его.

– Проваливай за дверь! – скомандовал Тавар. – Вернешься, когда я разберусь здесь!

Маро направился к выходу, а мыш наконец взглянул на мастера. Тот поднял пистоль и целился Чинушу в голову. Мыш хотел перекатиться и убежать. Но ноги не двигались, прикованные к полу взглядом божества.

«Он этого не сделает, – повторял внутри Чинуша мальчик, стоявший в закоулке среди трупов детей. – Он тебя любит».

Тавар взвел курок до второго щелчка и выстрелил Чинушу в голову.

Осечка.

«Это примерно в одном случае из двадцати, но мы постепенно совершенствуем механизм», – прозвучал в голове голос Тиаса.

Лик божества раскололся на тысячу осколков. Мыш дернулся в сторону, выхватил с пояса ближайшего мальчишки метательный нож и полоснул его по горлу. Сорвал кинжал и убил еще двоих. Тавар бросил пистоль и метнул в предателя лезвие, но не попал: мыш прикрылся вторым учеником и рванул к дверям, за которыми стоял Маро. Спустя секунду Маро упал на колени с ножом в виске.

Мальчик, стоявший в закоулке среди трупов, отпустил руку божества, и мыш понял, что не готов умереть. По очень странной и глупой причине. Потому что Нико еще жив.

«Он тебе дорог, – сказал мальчик внутри Чинуша. – Поэтому ты не можешь его убить. Защити его. Защити его от Тавара. Теперь он твое божество».

Инстинкты внутри Чинуша проснулись. Сметая всех на своем пути, он выскочил в сад и, сопровождаемый окриками погони, скрылся в темноте. Ночь забрала его под свое крыло.