Но уже прадед Нико посчитал невыгодным содержать такое огромное строение и велел перенести обрядовое место в город. Он выстроил небольшой храм прямо в Падуре, который действовал по сей день, а прежний комплекс забросили. Туда приходили только во время зимнего солнцестояния – в День Мертвых, – чтобы почтить память предков. Поминальные обряды не могли перенести в город, ибо прежний Храм Солнца пристроили к усыпальнице властиев и их семей – горе Достойного Праха, где был похоронен и Такалам.

Перед обрядами комплекс приводили в порядок, выметали и вычищали грязь, подрезали кусты и деревья, высаживали свежие цветы, обновляли воду в каналах и бассейнах. Но после Дня Мертвых огромный массив зданий размером с целый город пребывал в запустении. Где-нибудь на Валааре туда бы приставили охранников, чтобы никакие бродяжки не устроили в Храме свалку, но в Соаху достаточно было забрать из комнат все ценности. Из-за теплого климата бедняки не рвались иметь крышу над головой вдали от города. Их устраивали уличные циновки.

Маленькому Нико иногда казалось, что, пока в Храме нет людей, само черное солнце обитает в пустынных залах, охраняя гору Достойного Праха, где покоятся все его жертвы. Он боялся темных подвалов, по которым водил его властий, показывая историю предков. Статуй, держащих портики. Барельефов, где люди с безумными лицами горели, оплетенные лучами светила.

И теперь это жуткое место должно было стать его убежищем.

Сидевшая сбоку от Нико Сиина неожиданно заерзала, и все порченые напряглись. Окон в повозке не было, и фонарь над потолком раскачивался, но давал достаточно света, чтобы принц мгновенно среагировал.

– Что? – спросил он.

– Что-то приближается, – сообщила Сиина.

– Может, просто разбойники, – пробубнил Рори.

– Страх не очень сильный, – сказала порченая. – Но прямой. Это значит, нас точно коснется. Будьте готовы.

– Всем спокойно, – скомандовал Нико. – Действуем по плану. Сиина, смерти будут?

– Нет, – помотала головой девушка. – Есть опасность, но не смерть.

– Это точно не разбойники, – сказал принц. – У нас неказистый фургон, к тому же без охраны. Они на такое не клюнут. Скорее всего, это по мою душу. Я пойду один и попытаюсь разобраться. Не высовывайтесь без нужды. Никто не должен знать, что мы заодно. Вы вступаете только в крайнем случае. Если меня захватят в плен или вроде того.

В этот момент возница – седой старичок, нанятый в порту Падура, – выдал громкое:

– Тпррру-у-у!

Кляча остановилась, и фургон тряхнуло. Нико открыл окошко, чтобы прислушаться к звукам снаружи.

– Чем могу помочь, ува…

Голос возницы оборвался хрипом. Сиина прижала ладони ко рту.

– Мамочки! – прошептала она.

Нико сразу понял: возница мертв. Порченая не смогла этого предсказать, ибо мужчина был ей мало знаком, а она чувствовала страх только за близких людей.

Со всех сторон послышался цокот копыт: повозку окружили.

– Выползай, змееныш! – скомандовал кто-то. – И без глупостей, иначе шкуру с тебя спустим! Выходи, Нишайравиннам! Мы знаем, что ты здесь!

Принц заткнул кинжал за пояс, выпрыгнул из фургона и увидел вокруг человек десять наемников на гнедых лошадях. Вечерний свет, приглушенный густыми кронами деревьев, падал на черную броню мышей, делая ее похожей на жучьи панцири.

«Почему их так много? – напрягся Нико. – За мной должны были отправить пару человек, чтобы убить по-тихому. Неужели Клецка провалился? Не верю».

– А теперь медленно вынь свой кинжал, положи на землю и пни в сторону, – сказал глава отряда, поигрывая снятым с пояса ножом.

Делать было нечего, и принц подчинился. Он не понимал, чего хотят мыши. Почему они не пытаются его убить?

– Мы приехали с приветом от господина Тавара, – проговорил глава отряда, подъезжая ближе. – Как-то нехорошо ты заявился в Соаху, змееныш. Не показался во дворце. Не пришел на поклон к наместнику. Наш господин чересчур великодушен, знаешь ли. У тебя есть два дня, чтобы явиться в резиденцию и поцеловать ему ноги.

– Тебе там приготовили место на конюшне, – рассмеялся кто-то позади принца. – Будешь прислуживать нашим лошадкам и драить им задницы.

Остальные поддержали его смех.

– А что будет, если я не явлюсь? – спросил Нико, смело глядя на лидера.

– Сдохнешь, – осклабился тот. – О тебе знают во всех городах Соаху. Везде развешаны листовки с твоей рожей. Ты нигде не спрячешься. Я лично привезу тебя во дворец и убью в том же месте, где мы…

То, что он сказал дальше, подкосило Нико. Принц не знал, какая страшная сила удержала его в тот момент и заставила стоять на месте. Он должен был перерезать глотки этим ублюдкам, разорвать их рты и отрезать от тел по кусочку до тех пор, пока земля не пропитается кровью насквозь.

Глубоко внутри Нико надеялся, что родителей просто усыпили. Что они умерли во сне. Без мук и унижений. Так было легче. Так было проще.

Но ублюдок в черном не уставал распинаться о подробностях. Унизительных, грязных подробностях.

Под ноги принцу покатилась жемчужная заколка. Мамина заколка. Бурая от засохшей крови. И трубка отца.

Нико упал на колени перед ними.

Наемник говорил что-то еще, но его голос перебивал грохот сердца и шум крови в ушах.

Нико трясло от ярости, но в висках пульсировала мысль: «Ты не должен никого убить».

– Эй! – Мыш пнул принца. – Я тебя спрашиваю! Тебе есть что передать господину Тавару?

Год назад Нико валял его в пыли во время тренировок, а он пресмыкался перед ним. Вот же ублюдок.

Принц поднял жемчужную заколку, встал и посмотрел наемникам в глаза.

– Я запомнил ваши лица, – сказал он. – Когда я буду смотреть на вас в следующий раз, вы станете горсткой пепла. Передайте Тавару его же слова: «Не глумись над своим врагом, пока он дышит».

Наемники расхохотались дружным хором, и Нико понимал, как ничтожно он выглядит сейчас, бросаясь громкими фразами. Нищий принц на старом фургоне, везущий на рудник кучку детей, чтобы выручить денег.

Тавар отправил так много людей не для убийства, а чтобы Нико посмотрел на тех, кто измывался над его родителями.

Разве можно убить врага, не насладившись его падением? Лучше отпустить и пусть сам приползет на коленях вымаливать жизнь. Глупый принц, вернувшийся на родину. Что ему остается, кроме как подчиниться новому наместнику? Нико – беспомощная соринка на носке его сапога. Тавар мог позволить ему бродить по Соаху. Даже жить здесь. Зная, что принц ничем ему не помешает. И никак не отомстит. Мастер ножей любил абсолютную власть, при которой жертва сама шла в пасть хищнику. И собачью покорность, как у Чинуша. Поэтому он и набирал детей с улиц. Это было фетишем Тавара.