Алёна первая влилась в танцующую толпу, пробираясь ближе к сцене. Её белые длинные волосы как дождь струились вдоль спины. В танце она сразу уловила ритм, двигаясь пластично и женственно. Гриша не отрывал от неё глаз и двигался в такт музыке, размахивая руками.

Саша вначале был очень напряжён и бессознательно ограждал спиной Надю от Гриши. А потом ритмичная, мелодичная, яркая и насыщенная разными красками музыка и общий эпатаж проникли в его тело и сделали свободным и раскрепощённым.

Надя наслаждалась живым единым ритмом и подсматривала за раскачивающимся диджеем в наушниках, прячущимся за аппаратурой. По потолку были разбросаны цветные прожекторы, в середине крутился стеклянный шар, а мерцающие неоновые лучи пронзали пелену дыма. Всё это завораживало и манило за собой в страну танца и музыки. Ей очень нравились красивые мелодичные раскаты среди бума. На них она отдавалась желаниям и своими движениями соблазняла Сашу. Он сдержанно улыбался и поглядывал по сторонам, оберегая её, но чувствовал, как разгорается страсть.

Танцевать в прохладном помещении было комфортно, казалось, что драйв может продолжаться вечно. Но в самый разгар вечеринки Надя начала кашлять, схватилась рукой за грудь, а второй в панике сжала руку Саши. Он пулей рванул к выходу, крепко держа её за руку, стараясь сохранить хладнокровие.

Пока они бежали и расталкивали испуганных людей, она начала бледнеть.

– Сейчас всё пройдёт. Дыши. На улице станет легче. Дыши медленно. Не делай глубоких вдохов, – повторял он ей до самого выхода. Она послушно старалась выполнять его команды.

На улице он прижал её к себе, чтобы успокоить. Парни у входа протянули ему бутылку газированной воды: «Держи, пусть попьёт».

Саша передал бутылку Наде, та немного отпила холодной газировки и почувствовала, что тяжесть в груди отступает, но глаза всё равно выражали испуг. В дверях появились Гриша с Алёной и сразу подбежали к Наде:

– Что с тобой?

– Не знаю, – борясь с паникой, ответила она.

– Принесите воды, – сказал Саша друзьям и опять обнял любимую, гладя по волосам и стараясь успокоить. Гриша с Алёной побежали искать воду.

– Саша, что со мной? – испуганно смотрела она на него, стараясь ровнее дышать и скорее прийти в себя.

– А что случилось? Где больно? – переживал он, но видел по её розовеющему лицу, что самое страшное позади.

– Я стала задыхаться. Не хватало воздуха, потом кашель и резкая боль в груди, – торопилась она всё вспомнить.

– Не острая? Колет?

– Нет. Как удушье. Я как чего-то надышалась. А сейчас вышла на воздух и как будто всё выветривается. И в груди уже не так больно.

На его лице медленно расплывалась улыбка, страх за самое страшное отступил:

– Это от накуренного в зале. Ты никогда не курила?

– Нет.

– Вот у тебя лёгкие и восприняли это как кислородное голодание, – показал он, что лёгкие находятся в груди, где была боль.

– Да ладно, – не поверила она, – так больно из-за обычного дыма?

– Там смог. Даже мне было тяжело дышать с моими лёгкими. А такому хрупкому маленькому созданию – тем более.

Прибежали Гриша и Алёна, протянули бутылку пива Наде. В руках держали ещё по одной открытой.

– Прикинь, у них холодной воды нет, только кипяток. Поэтому взяли пиво, – рассказал Гриша. – А что было-то?

– Да надышалась в зале, – улыбнулся ей Саша, чтобы она не переживала больше, и прижал к себе.

– Да, там тяжело дышать, – согласилась Алёна.

– Сейчас-то легче? – беспокоился Гриша.

– Да, – с благодарностью посмотрела она на Сашу, а потом на Гришу.

– Мы тогда пойдём танцевать, а вы подтягивайтесь за нами, – предложил Гриша, взял Алёну за руку, и они скрылись за дверью.

Саша развернул любимую к себе спиной, обхватил руками, сцепляя их на животе, и прижал к себе. Она потихоньку пила пиво, медленно вдыхая прохладный воздух и чувствуя спиной его крепкую мощную грудь, от которой исходило тепло.

– Дыши, не торопись. Сколько надо, столько и будем здесь стоять, – шептал он нежно на ушко, сладко его целуя и покусывая, от чего она расслаблялась и глубоко дышала, быстрее приходя в себя.

– Я испугалась. Я думала…

– Тише, тише, моя дорогая, всё хорошо уже, – отвлекал он её шёпотом и поцелуями.

Понимая, как ей страшно было и как тяжело забыть пережитое, он медленно большим пальцем поглаживал оголённый живот, всё так же крепко держа её руками, целовал плечо, шею, ушко и продолжал, растягивая слова, шептать:

– Девочка моя, маленькая, сладенькая, любимая.

Пиво, ощущения и слова любимого человека оживили её тело и мысли. Саша тоже потихоньку успокоился, благодаря Бога, что с любимой всё хорошо.

Они стояли в нескольких шагах от входа, на освещённой фонарями дорожке. Люди сюда практически не ходили, все стояли у входа и курили, смеялись и пили пиво. В зале слышались глухие удары динамиков, и иногда просыпалось желание снова отправиться танцевать, но Надя не хотела больше испытывать боль.

– Саша, а если мы пойдём танцевать, то со мной опять такое случится? – повернулась она к нему, ища ответа в глазах.

Он чуть подумал:

– Давай договоримся так, раз у тебя маленький объём лёгких, то ты через каждые полчаса будешь выходить на свежий воздух. И тогда такого больше никогда не повторится. Хорошо?

Она заулыбалась, чувствуя, как он легко нашёл решение, и ответила: «Да».

Он допил пиво, выбросил у входа в урну бутылку, и они зашли в клуб. Надя хотела себя привести в порядок и отправилась в уборную, а Саша сказал, что будет ждать её за барной стойкой. Ей было приятно, что он правильно отреагировал в ужасной ситуации. Она убедила себя, что он не играет с ней, а действительно любит. И как она только, глупая, могла о нём такое подумать. Он спасал её жизнь, сохраняя хладнокровие и разгоняя всех на пути. А она считала его чувства игрой. Стыд и горечь закрались в душу, и она обещала больше в нём никогда не усомниться.

Саша купил себе две рюмки коньяка и чипсы с беконом. Наде взял пиво. Внутри всё бушевало, и сжималось сердце при одном только воспоминании, что он мог её потерять.

За видимым спокойствием он спрятал переживания, которые быстро можно было снять только хорошим алкоголем. Как уязвимо его хрупкое создание и как легко можно её потерять, просто потому что наступил такой миг, а не потому что есть другие мужчины, которые хотят в его воображении быть с ней. Какой глупостью показалась ему ревность к мужчинам и другу по сравнению с тем, что её могло просто не стать. Вторая рюмка должна была выбросить всю дурь из головы. И, залпом осушив её, он осознал, что не ревновать надо, а любить и наслаждаться теми счастливыми моментами, которые им даёт судьба.