Остановившись напротив парня с изуродованным лицом, старлей, уже сильно запинаясь, прокричал:

– Все пойдете туда, куда я приказал. И если потребуется, то прямиком в карцер.

Ответом на слова старшего лейтенанта были ухмылки – такие кривые губы и прищуренные наглые глаза, что старлей почувствовал себя опущенным в дерьмо.

Зеки стояли тесной сплоченной группой. Даже внешне они были похожи друг на друга – высохшие, с обмороженными лицами и обветренной кожей, словно крепкая горная порода, о которую легко затупить любой нож самой прочной стали. Серьезный собрался народ на этой глухой северной станции: суровый, злой, многое повидавший и испытавший на своем веку.

Правда, были среди них несколько парней очень странного вида. Особенно один, небритый здоровяк лет тридцати пяти в черной, до пят, изношенной овчинной дохе, который стоял на нетвердых ногах, ничем не интересовался и все время молчал, пока прочие базарили между собой и цапались с охраной. В его глазах затаилось бессмысленное выражение непонятной тоски – точно он не видел и не слышал происходящего вокруг. «Больной, что ли? Зомби какой-то», – мельком подумал старший лейтенант. Он по-прежнему продолжал бесцельно сжимать в руках пистолет. Холодный металл неприятно кусал подушечки пальцев, и ему подумалось, что еще минута подобной пытки, Подобного противостояния, и его нервы не выдержат, а табельное оружие вывалится из непослушных рук. Несмотря на вверенную ему власть и оружие, он ощущал свое полнейшее бессилие перед Угрюмой массой зеков. Нечто подобное он испытывал в детстве, сталкиваясь в ссоре со своим младшим братом, – тот тоже умел бунтовать, оказывая при этом глухое непреодолимое сопротивление. Еще тогда, в детстве, Федя Сушков понимал, что, будь он даже в десять раз здоровее брата, у него все равно не отыскалось бы столько сил, чтобы подчинить младшенького своей воле.

– Ты бы, начальник, убрал пушку на всякий случай, что ли. Мы тебе не детвора, чтобы нас стращать! – прервал затянувшееся молчание Грач.

Федор и сам понимал, что выглядит глупо, бегая перед строем зеков с «Макаровым» в руке. Многие из заключенных не однажды побывали в тюряге и во всякого рода переделках и подобное поведение воспринимали как издержки молодости. Федор, понимая бессмысленность своих действий, в конце концов смирился и неторопливо сунул пистолет в кобуру, долго и тщательно поправлял портупею, а когда поднял глаза, заметил стоящего в нескольких шагах подполковника Беспалого.

Подполковник не спеша приблизился к зекам. Те изучающе, исподлобья поглядывали на старшего начальника.

– Что, Чиграш, сломался? – ни на кого не глядя, спросил Беспалый.

– Да я… Понимаете, товарищ подполковник… это…

– Не мямли! Не с того надо было начинать с этим быдлом. Ты что, не мужик, что ли?

– Понимаете, я попробовал…

– Бабу будешь пробовать! – И вполголоса добавил: – Смотри, пацан, как надо разговаривать с зеками, и запоминай. Блатные любят силу!

Беспалый повернулся к строю и неторопливо и уверенно прошелся взад-вперед.

– Вот что, мазурики, – негромко сказал Беспалый. – До меня дошел нелепый слушок, будто бы вы не желаете идти в зону. Так это или нет?

Он понимал, что продраться сквозь колючие взгляды толпы заключенных сейчас так же трудно, как пробираться сквозь таежный бурелом босиком.

– Понимай как хочешь, а только в «сучью» зону мы не пойдем! – прозвучало из толпы.

– Этот голос мне знаком, уж не Грач ли это «закукарекал»? – прищурился зловеще подполковник.

– Ты не ошибся, Сашка, это я.

– Теперь понимаю. Ты стал шибко смелым. Но только для тебя и для всех вас я – Александр Тимофеевич. И фамилия моя Беспалый. Как и у бати. Запоминайте сразу, чтобы мне науку эту не вдалбливать в ваши тупые головы дважды.

Беспалый окинул медленным тяжелым взглядом притихшую на время колонну зеков:

– И откуда у вас это упрямство? Только ведь и я упрямец… коли ты, конечно, о том не забыл, Грач? А тут и другие мои знакомые среди вас есть. А коли не забыл, так расскажи корешам, что за фрукт такой подполковник Беспалый. В общем так, шантрапа, если через пять минут не надумаете по своей воле идти, погоню вас другим способом, как стадо баранов. – И подполковник глянул на часы. – Слово сказано, многие из вас обо мне слыхали и должны знать, что я никогда решений своих не меняю.

– Слушай, начальник, ты тут из себя корчишь серьезного, а только и мы не из простых. Хочешь спокойствия, давай потолкуем.

– Не понял? – вскинул брови Беспалый. – С кем тут толковать? Да и о чем? Ваши порядки я знаю не хуже вас. В общем так, – Беспалый задрал рукав тулупа. – Сейчас десять тридцать, у вас в запасе осталось четыре минуты. Если ничего не решите, прикажу стрелять.

– Пусть базарят! – повернулся он к охране. – Но смотрите в оба, если что… шмаляйте из всех стволов… Под мою ответственность. Ясно?

Натянув папаху на самые уши, Беспалый развернулся, достал сигареты и, закурив, подставил под колючие взгляды зеков широкую спину. Те, сгрудившись вокруг опытного зека по кличке Грач, стали решать, как им быть дальше в этой непростой ситуации.

– Жив останусь, бля буду, замочу эту суку, – вырвалось у парня со шрамом на лице.

– Не так-то это просто и не скоро будет. А сейчас ведь Беспалый не шутит и будет стрелять, как пить дать. Я его гадскую натуру знаю. Зальет все кровью, на хрен, как бабушкин огород, – вмешался невысокий зек, которого прозывали Копченым – кожа на его лице была настолько темной, что казалось, будто бы большую часть жизни он провел под палящим курортным солнцем.

– Пусть не шутит, и что с того? Нам что, ссучиться из-за этого? По мне, так лучше помирать, чем на поклон к сукам.

– Так-то оно так, да ведь и в покойниках много не погуляешь.

– Да не посмеет этот гад всех пострелять, братва, ведь не посмеет?!

– Отчего же? Ты еще не знаешь Сашку Беспалого. Гикнешься за две минуты. Брызнет пару раз из АКМ, и до барака не доползешь.

– Я лучше пулю приму, чем потопаю в «сучью» зону, – твердо сказал Грач.

– Бродяги, мы ведь с вами не шавки и, уж точно, не бараны?! – И, царапнув колючим взглядом угрюмые лица зеков, Грач с криком «Разбегайся, братва!» рванулся с места, сбил с ног охранника и кинулся бежать к лесу. За Грачом к лесу бросились еще несколько зеков. Остальные зеки тоже было бросились врассыпную, но в это время подполковник Беспалый, сразу же оценив ситуацию, коротко скомандовал: «Огонь!», сам выхватил пистолет и без подготовки выпустил в убегающую фигуру Грача всю обойму. Грач вдруг споткнулся. Вскинул руки и медленно повалился на снег. Шквал очередей из автоматов уложил на землю и всех остальных убегающих. Собаки рвали ошейники, стараясь укусить зеков; солдаты едва сдерживали их ярость – оскаленные, озлобленные пасти крепкими капканами щелкали у самых лиц.

– Что надумали, мазурики? – нарочито бодро прокричал Беспалый. – Кто еще хочет порцию свинца? Ах, сволочи, гниды! Всем руки за голову, и марш на зону. «Сучья», говорите? Ну значит, в «сучью». Старлей! А ты подбери трупы и доставь их в морг.