Было совершенно не важно, как я выгляжу: с чего бы это вдруг имело значение? И все-таки я хотела посмотреть на себя. Просто так, для проверки. Я протерла кружок на запотевшей поверхности зеркала и отпрянула, увидев, что позади стоит Джеймс, держа в руке бокал красного.

Время словно остановилось. Единственный звук – негромкое хлюпанье воды, уходящей в сливное отверстие.

– Джеймс, я… – Я резко развернулась к нему, и мой халат с запа́хом раскрылся на груди.

– Извини… я просто… – пробормотал он. – Не буду тебе мешать.

Я быстро облачилась в черные легинсы и одну из Адамовых рубашек. Закатывая ее рукава, я вошла в гостиную. Тут мне подумалось, что я, вероятно, выбрала такое одеяние, потому что подсознательно хотела показать: я – девушка Адама.

– Ну, что тебя сюда привело? – спросила я как можно непринужденнее.

– Просто решил заскочить, – ответил он.

Я подошла к окну.

– Ты ведь не за рулем? – Внизу не видно было его машины.

– Нет, я на такси.

– Что, прямо из Севенокса? – удивилась я.

Он кивнул.

– Ну, я уже сказала, что Адама сейчас нет. Так что, боюсь, ты напрасно тащился в такую даль.

– Я приехал не к Адаму.

Я вошла в кухню и налила себе бокал красного из бутылки, стоящей на разделочном столе. Мне нужно было успокоиться.

– Итак… – Вернувшись, я предпочла постоять, чем садиться на диван рядом с ним.

– Мне хотелось с тобой поговорить. Требовалось с тобой поговорить.

– Джеймс, не надо. – Я зашла за кухонный островок. Казалось, будет безопаснее, если между нами окажется эта метровая толща гранита.

– Тебе нужно это знать, – настаивал он, порываясь встать.

Я чувствовала, что мои защитные рубежи ослабевают. Что-то во мне желало услышать то, что он собирается сказать. Но при этом я хотела заткнуть уши. Незачем мне вносить в свою жизнь еще большую сумятицу. С тех пор как я последний раз видела Джеймса, мы с Адамом сделали огромный шаг вперед. Я боялась, что, если он поведает мне о своих чувствах, в наших отношениях с Адамом я сделаю два шага назад.

– Думаю, тебе надо уйти. – Казалось, я физически двигаюсь куда-то назад.

– Ну пожалуйста, послушай меня хотя бы одну минуту, – попросил он, протягивая мне руку. – Если ты дашь мне шанс, хотя бы на несколько недель, вот увидишь, какой счастливой я тебя сделаю. – Он уставился на меня своим пронзительным взглядом.

– Это нечестно, Джеймс. Я скоро выйду за твоего брата. Это для тебя ничего не значит?

– Но он не станет о тебе заботиться так же, как заботился бы я.

Если честно, он был, вероятно, прав. В смысле характера, поведения и прочего Джеймс являл собой полную противоположность Адаму. Что и говорить, Адам в любой ситуации так и излучал уверенность. Он всегда первым представлялся, брал на себя командование за ресторанным столиком, спускал штаны во время посиделок в регбийном клубе. Такой уж он был. И я прекрасно знала: не будь он так прямолинеен, мы бы с ним вообще никогда не познакомились. Джеймс более замкнутый, более утонченный. Казалось, он всегда заранее обдумывает свои слова и поступки. Если бы я что-нибудь ему рассказывала, он всегда бы слушал меня внимательно – куда дольше, чем Адам, который быстро бы отвлекся. И Джеймс помогал бы мне держаться, когда вокруг все рушится.

Голова его была всего в нескольких дюймах, его губы – так близко к моим, что я почти чувствовала их вкус. Мне требовалось лишь закрыть глаза, чтобы перенестись в совсем другое место.

– Ты заслуживаешь лучшего, – пробормотал он. – Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно.

Я резко отстранилась от него. Я знала, что Адам, при всех его недостатках, никогда не станет сознательно причинять мне боль. Неужели Джеймс намекает, что Адам мог бы?..

– Адам хорошо со мной обращается…

Я вздрогнула, услышав шум на лестничной площадке. Повернувшись, я увидела в дверях Адама – явно не совсем трезвого. Мы с Джеймсом так и отпрыгнули друг от друга, словно нас ударило током. Я даже не слышала, как он вошел.

– Эй, эй, что тут происходит? – не очень внятно произнес он, прислоняясь к косяку двери, ведущей в гостиную, и ослабляя узел галстука, и без того уже достаточно слабый.

– Я… мы… – начала я, не поднимая опущенной головы и пытаясь как-то замаскировать ту вину, которая (в этом я нисколько не сомневалась) крупными буквами была написана у меня на лице.

– Сейчас я выиграю пари, – объявил Джеймс, протягивая руку мне за шею и хватаясь за мой воротник. – Сдается мне, что это моя рубашка. Ты ее явно слямзила, когда мы на Рождество останавливались у мамы.

– Ни черта. – Адам двинулся к нам, пытаясь идти по прямой. – Чтоб ты знал, это мой Gant.

Джеймс наклонился ко мне, чтобы посмотреть на ярлык. Я чувствовала его горячее дыхание у себя на шее.

– Ха, Eton! Я же говорю. Это моя, воровка ты этакая.

Значит, теперь я еще и расхаживаю в рубашке Джеймса? От меня не укрылась двусмысленность ситуации.

– Привет, детка, – едва ворочая языком, пробормотал Адам, одаривая меня слюнявым поцелуем. От него несло спиртным, кебабами и табачным дымом. – В чем дело, дорогая? Не рада меня видеть?

– Конечно, рада. – Я нервно рассмеялась. – Но от тебя воняет. Ты что, курил? – Это было не похоже на него: он знал, что я этого терпеть не могу.

– Что? Нет. Разумеется, нет. – Он понюхал рукав пиджака и непонимающе посмотрел на меня, словно это доказывало, что мне почудилось.

Он небрежно водрузил руку мне на плечи и привалился ко мне всей своей тушей.

– Что же ты тут делаешь, мальчик Джей? – Голос Адама звучал все громче.

Я во все глаза смотрела на Джеймса. Мне страстно хотелось, чтобы у него имелось наготове правдоподобное объяснение.

– Мне надо забрать у тебя квитанцию об оплате колец, – произнес он спокойно.

Адам неуклюже похлопал его по плечу свободной рукой. Другая по-прежнему лежала у меня на плечах, словно прижимая меня к полу.

– У меня ее нет. Ты ее взял. – Вид у него был недоуменный. – Я отчетливо… – Оторвавшись от меня, он со смехом опустился на корточки. – Кхм. Я отчетливо помню, что ты ее забрал.

– Может, ты и прав. Я проверял в бумажнике. Но вдруг она у меня в кармане брюк?

– Там-то она и найдется. – Первое слово Адам прокричал, а все остальное промямлил почти неслышно.

Мы с Джеймсом посмотрели друг на друга и обреченно улыбнулись.

– И ты думал, что это ты пьян? – спросила я его.

– Давай, гигант, – сказал он Адаму, наклоняясь и протягивая ему руку. – Пора тебе в постельку.