В русском переводе британским военным и политикам приписываются вполне людоедские намерения в отношении СССР, сродни гитлеровским. В плане «Немыслимое» можно встретить такую фразу: «Если они (русские) хотят тотальной войны, то они ее получат». Получается, что британские генералы цитировали доктора Геббельса. Но вот в английском оригинале плана «Немыслимое», появившемся в газете Daily Telegraph 1 октября 1998 года и в журнале Executive Intelligence Review за октябрь 1998 года, это место звучит совсем иначе: «That is for the Russians to decide. If they want total war, they are in a position to have it…» Что в переводе означает: «Это решать русским. Если они хотят тотальной войны, то они в состоянии вести ее…» Смысл здесь прямо противоположен. Британские генштабисты доказывали, что даже в случае успешной наступательной операции союзников сокрушить СССР в ходе одной кампании не удастся и придется вести затяжную тотальную войну. Но как раз план «Немыслимое» призван был, по замыслу Черчилля, продемонстрировать невозможность для союзников осуществить наступательную операцию против Красной Армии в Европе. Ведь Красная Армия имела подавляющее численное превосходство – 264 дивизии против 103 дивизий у союзников, и ни о каком быстром успехе наступления против нее не могло быть и речи, а тем более о нападении первыми уже 1 июля 1945 года, как утверждают российские историки. Эта дата была лишь чисто условным временем начала боевых действий для расчетов.

Цель операции заключалась в том, чтобы «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи». Конкретно имелось в виду «вытеснить Красную Армию за пределы Польши».

Как отмечалось в докладе, в Европе силы Красной Армии сосредоточены преимущественно в центральной ее части. В ходе контрдействий вероятна оккупация ею Хорватии, Греции, Турции, блокада Черноморских проливов, а следовательно, и действия военно-морских сил союзников в Черном море.

На Среднем Востоке возникнет крайне опасная ситуация в Персии и Ираке. Почти наверняка Россия предпримет наступление в этом регионе с учетом возможности получения ценных нефтяных ресурсов и исключительного значения для нас этих районов. Примерно одиннадцати советским дивизиям здесь противостоят три бригады наших войск. Практически этот район окажется беззащитным, а утрата его нефтяных источников будет крайне серьезной потерей. Сложности тылового обеспечения и обстановка в Центральной Европе не позволят русским в начальных стадиях конфликта развернуть наступление на Египет. Вместе с тем они будут стремиться организовать беспорядки во всех странах Среднего Востока.

В Индии со стороны России также будут предприняты попытки организации беспорядков, но ее военные действия в этом регионе маловероятны.

На Дальнем Востоке любое русско-японское соглашение высвободит японские силы для укрепления обороны метрополии или возобновления наступления в Китае. Война союзников против Японии скорее всего зайдет в тупик.

Отсюда следовал вывод, что главным театром военных действий будет Центральная Европа и важный для союзников район Персии и Ирака. В Европе наиболее предпочтительным является наступление в северо-восточной ее части, что даст возможность использовать морское преимущество союзников на Балтике, обеспечить левый фланг их армий и оказывать давление на правый фланг противника. Расчеты на успех связывались также с бомбардировками центров коммуникаций на территории СССР и тактическим использованием авиации.

Конкретно указывались два основных направления наступления войск западных союзников: ось Штеттин – Шнейдемюль – Быгдощ и ось Лейпциг – Коттбус – Познань – Бреслау. При этом на картах, приложенных к «Немыслимому», Лейпциг показывался как находящийся под советским контролем, тогда как в реальности к 22 мая его все еще занимали американские войска. Это еще раз доказывает сугубую теоретичность плана, который ориентировался на формальные границы советской зоны оккупации, а не на фактическую линию соприкосновения советских и англо-американских войск.

Британские генералы пришли к неутешительному выводу:

а) Если начнется война против России, она может стать длительной и дорогостоящей тотальной войной.

б) Численное превосходство противника делает маловероятным достижение быстрого успеха союзными армиями».

Преимущество же союзников в стратегической авиации было во многом обесценено тем, что в Германии и Польше не было стратегических целей, и «летающие крепости» пришлось бы использовать для решения не свойственных им тактических задач.

Вряд ли Черчиллю нужен был специальный доклад для того, чтобы убедиться в подавляющем советском численном превосходстве, он был хорошо осведомлен об этом в последние месяцы войны. Вероятно, он хотел иметь под рукой этот документ, чтобы с цифрами в руках продемонстрировать американским союзникам советское превосходство и побудить их не убирать войска из Европы. Не случайно британский премьер 8 июня писал генерал-лейтенанту сэру Хастингсу Исмею, начальнику своего личного штаба, передавшему премьеру план «Немыслимое»: «Используя кодовое название «Немыслимое», штабы должны понимать, что это остается исключительно изучением того, что, я надеюсь, является чисто гипотетической конструкцией на случай чрезвычайных обстоятельств (contingency)». И в плане «Немыслимое» особо подчеркивалось, что одолеть СССР в тотальной войне можно, только мобилизовав значительные людские ресурсы как за счет мобилизации в Америке, так и за счет восстановления германской армии, причем подчеркивалось, что оба эти проекта могут быть долговременными. Кстати, в плане действительно упоминались 10 немецких дивизий, которые частично сохранили свою организационную структуру в английских лагерях в Северной Германии и в Дании, но при этом отмечалось, что к 1 июля они никак не могут быть подготовлены к боям. И в письме Исмею от 8 июня Черчилль поручал ему изучить возможности обороны союзниками Западной Европы от возможного советского вторжения, поскольку союзные силы находятся в соприкосновении с советскими войсками и в любой момент могут быть втянуты в столкновения. Оборонительный как и наступательный планы имели чисто теоретический характер и не предполагали перемещений войск.

А каков мог бы быть исход Третьей мировой войны, если бы Сталин вдруг начал летом 45-го вторжение в Западную Европу? Надо признать, что для наступательных операций у союзников действительно не было сил. Однако их оборона имела бы шансы на успех даже без применения ядерного оружия. В плане «Немыслимое» отмечалось, что «в нынешней войне русские потеряли ориентировочно 10–11 млн человек, общая численность отмобилизованных сухопутных сил русских на 1 июля может составить чуть более 7 млн человек. Более 6 млн из них, по нашим оценкам, задействованы на европейском театре военных действий». Численность действующей армии была определена близкой к действительности, а вот безвозвратные потери Красной Армии были значительно преуменьшены. По нашей оценке, Красная Армия потеряла погибшими более 26 млн человек. Поэтому людские ресурсы СССР были практически полностью истощены. Сталин не знал точной величины потерь, но он был наверняка в курсе, что призывать в армию уже почти некого. Так что если бы Красной Армии не удалось сразу же прорвать фронт и сбросить союзников в море, советские войска, понеся большие потери, которые нечем было бы восполнить, оказались бы в сложном положении, тогда как союзники имели бы в своем распоряжении практически не затронутые войной людские ресурсы США и возможность со временем создать новую армию из примерно 8 млн германских военнопленных. К тому же СССР нельзя было полагаться ни на армию коммунистической Польши, ни на призывников из Прибалтики и Западной Украины, которые бы в случае Третьей мировой войны наверняка перебежали бы на Запад. Господство союзной авиации, которая, уступая в численности советской, превосходила ее как качеством машин, так и особенно уровнем управления и подготовки экипажей, делало маловероятным успех советского наступления, тем более что фронт этого наступления, учитывая характер местности, должен был ограничиться Центральной и Северной Германией, т. е. быть сравнительно узким, а, следовательно, у союзников хватило бы дивизий, чтобы его оборонять и остановить советское наступление. В затяжной же войне вопреки мнению британских генералов у Сталина не было шансов на победу. В такой войне Англия и США, скорее всего, вытеснили бы в конце концов Красную Армию из Восточной Европы и Прибалтики, но вряд ли бы рискнули оккупировать советскую территорию, остановившись где-то на линии Керзона. «Возможность революции в СССР и политического краха нынешнего режима» в плане «Немыслимое» даже не рассматривалась, также как и возможность продвижения союзных армий дальше Польши. Планировщики прямо признавали: «В 1942 г. немцы дошли до рубежей Москвы, Волги и Кавказа, но методы эвакуации заводов в сочетании с развертыванием новых ресурсов и помощью союзников позволили СССР продолжить боевые действия. Фактически невозможно говорить о пределе продвижения союзников в глубь России, при котором дальнейшее сопротивление станет невозможным». Помимо всего прочего, с прекращением ленд-лиза советская промышленность не смогла бы долго питать войска всем необходимым, а на освоение германских трофеев требовалось время. Союзники переоценивали реальную мощь Красной Армии и способность СССР к продолжению тотальной войны. Сталин же, сознавая, что ресурсов для длительной войны у него уже нет, а сокрушить союзников одним ударом не удастся, вовсе не собирался в 1945 году вторгаться в Западную Европу. Но окончательно страхи Черчилля и других западных лидеров прекратились только после того, как в июле 45-го в США была испытана атомная бомба.