Последний вопрос обращен был к двум операторам с камерами.

– Итак, Сергей Сергеевич, вы приехали к нам с Донбасса! Расскажите почему!

Вопрос застал пчеловода врасплох. Он полуобернулся к прицепу, туда же рукой указал.

– Ну, пчелы, понимаете… У нас стреляют, я в серой зоне живу… С одной стороны украинцы, с другой – русские!

– Стоп! Стоп! – ворвался в интервью голос одного из молодых парней, стоявших рядом. – Нет, так не пойдет! Повторите то же самое, только без «русских». Откуда у вас там «русские»?

– С одной стороны украинцы, – повторил чуть медленнее и совсем неуверенным голосом Сергеич. – С другой… со стороны Каруселино – сепаратисты…

– А что случилось с вашей машиной? – перебила его девушка с микрофоном, и тут же микрофон оказался у рта интервьюируемого.

– Разбили мне машину, – сокрушенно и очень искренне, с болью выдохнул Сергеич. – В Запорожской области, я там остановился ненадолго…

– Сколько их было? Почему они на вас напали?

– Да один он был. Контуженый. Перепил на поминках, там как раз убитого русскими солдата хоронили.

– Стоп! – снова вмешался парень, который, с точки зрения Сергеича, вроде бы и по возрасту не имел права перебивать старших или посторонних. – Люда, хватит! Давай без синхрона! Просто картинки! И гудение пчел в ульях запишите! И вон еще след от топора! Крупным планом! – указал он на поврежденный улей.

Девушка кивнула, опустила руку с микрофоном, ничего не сказала Сергеичу и отошла.

И смотрел он, как водили два оператора объективами по его машине и ульям, как заглядывали через разбитое лобовое стекло внутрь – тоже объективами, как бросали на него странные, сухие взгляды, в которых не было ни сочувствия, ни интереса. А в это время приблизился к прицепу пограничник с устройством, похожим на уменьшенную саперную лопатку. Стал этой штукой вдоль ульев водить и к ее электронному попискиванию прислушиваться.

– Вы нам мешаете! – сообщил ему парень-журналист. – Нам еще пару минут!

Пограничник отступил, но остался рядом, метрах в трех.

Журналисты ушли не попрощавшись. И пограничник, быстро проверив своей штукой ульи, исчез. А офисный собеседник Сергеича принес ему назад мобильник, паспорт и бумажку с адресом Ахтема и попросил вернуться к тому же окошку и заполнить формуляр на въезд.

Пребывание на пограничном пункте явно подходило к концу. Сергеич, заполняя миграционную карту, занервничал. Но пограничник, просмотрев ее, поставил на обеих ее половинках по штампу, разделил половинки и одну вернул вместе с паспортом. Пожелал хорошей дороги и попросил не потерять вкладыш.

Уже усевшись за руль и вздохнув с облегчением, Сергеич заметил краем глаза, что к машине спешит спортивной походкой тот самый хозяин офиса, с которым он провел не меньше часа. Он на ходу махал рукой, просил подождать.

На всякий случай пчеловод выбрался из машины.

– Извините, – хозяин офиса быстро отдышался. – Тут для вас, – он полез в карман пиджака. – Журналисты собрали, на ремонт машины! – он протянул Сергеичу пачку купюр. – Просили передать, что они еще с вами свяжутся для рубрики «Было – стало». Ну, удачного пребывания!

Ошарашенный пчеловод полистал рублевые купюры, пытаясь понять, сколько это денег ему собрали. Но голова не работала. Мысли смешались с чувствами.

– Спасибо! – крикнул он в спину возвращавшемуся в свой сборный домик мужчине.

Тот обернулся на ходу. Кивнул.

Взгляд Сергеича согрел указатель поворота на Севастополь и Бахчисарай. Севастополь был ему не нужен, но само приближение к легендарному городу радовало. А вот Бахчисарай как-никак являлся конечной целью этой поездки. Даже не сам Бахчисарай, а поселок Куйбышево, в котором Ахтем жил.

Солнце светило то на руки, крутившие руль, то на пассажирское сиденье рядом. Дорога не давала скучать, виляла вправо, влево.

Внимание пчеловода привлекла «Волга» со странным прицепом, стоявшая на обочине. И смуглый татарин, сидевший на раскладном стульчике рядом. На прицепе блестел круглый агрегат с надписью «Самса».

«Может, хамса?» – подумал Сергеич, выискав единственное знакомое слово, похожее на написанное.

В любом случае, понятно ему было, что из этой круглой штуковины татарин продавал что-то съестное. И тут же захотелось Сергеичу пожевать, все равно что, лишь бы соленое. Пусть хамсу, пусть самсу! Но проехал он уже дальше и осталась «Волга» с прицепом позади.

Стал он теперь внимательнее вперед всматриваться. Смекалка рабочая подсказывала ему, что тут на обочине могут его ожидать и другие продавцы съестного.

Минут через десять действительно увидел он знакомой формы аппарат на прицепе у «уазика». И тоже рядом смуглый, сухощавый мужчина восточной наружности стоял-курил, в шортах и рубашке с длинными рукавами, с кепкой на голове, защищавшей от палящего солнца.

Притормозил Сергеич.

– Самса? – спросил татарин.

– А что это? Рыба? – уточнил пчеловод.

– Птица! – рассмеялся татарин. – Это такой большой пирожок с мясом! Вкусный!!! Сто рублей!

Не зная еще, как реагировать на цену, Сергеич вытащил из кармана полученные на остекление машины деньги. Купюры были по тысяче.

– Может, две? – спросил татарин, глядя на пачку рублей.

– Нет, одну!

Тут же, у машины, и съел Сергеич свою первую в жизни самсу. Сочная она оказалась и сытная. И на языке вкус бульона наваристого оставила. Не удержался он, еще одну купил. Жевал ее под довольным взглядом татарина.

– А вы не знаете, где тут Куйбышево? – спросил пчеловод продавца самсы напоследок.

– Албат? Почему не знаю?! Через Бахчисарай, а там сразу указатель на Ялту будет. По той дороге еще километров двадцать!

Впереди уже Бахчисарай показался, когда вдруг вместе с ветерком в салон машины влетела пчела. Тяжело влетела, на лапках несла желтый груз пыльцы. Влетела и словно замерла в воздухе от испуга. Прямо возле левого уха Сергеича.

Рука потянулась к ручке, что стекло опускает. И тут рассмеялся пчеловод над собой. Вот так привычка! Словно рука и не знает, что стекол-то больше нет!

Испугалась, видимо, пчела его смеха. Улетела. Или ее ветер встречный снес.

Оглянулся Сергеич, словно хотел ей вслед посмотреть. А увидел свои ульи на прицепе.

– Потерпите еще чуток, скоро я вас выпущу! – прошептал.

– Ахтем? – переспросила женщина лет сорока, одетая в черную, слишком теплую для лета кофту и длинную, до пят, черную юбку. На голове ее был повязан лиловый платок. – А вы разве не знаете?

– Что не знаю? – Сергеич смотрел то на хозяйку дома, открывшую ему дверь, то на все еще прыгающего и лающего в сторону нежданого гостя беспородного коричневого пса, не очень-то старательно натягивавшего цепь, приковавшую его к будке. Будка стояла на повороте от калитки к уютному высокому навесу, заплетенному виноградом, под ним синел прямоугольник деревянного, казалось, недавно покрашенного стола. Когда пчеловод мимо будки проходил, пес внутри сидел и даже носа своего мокрого не показывал.