У Полыни вырвался такой тяжкий вздох и одновременно такое естественное «с нами», что я в который раз вспомнила: он ведь Ловчий всего ничего по сравнению с тем, что всю жизнь до этого был Ходящим… Не сложно ли ему теперь быть на ножах со своими? Не сложно ли приноравливаться к беззаботному миру-без-масок?

– Бывший Ходящий… – протянула я, задумчиво откидываясь на подушки садовых качелей. – Такой, как ты, отказавшийся от бунта? Или удачно сбежавший мятежник? Или кто-то, кто был в тюрьме, а потом его выпустили?

Лицо Полыни резко потемнело.

– Тинави… Ни один из бунтовщиков, попавших в тюрьму, из нее уже не вышел. Это путь в один конец для Ходящих, – после паузы сказал напарник.

От его тона у меня похолодело внутри.

Мне срочно захотелось как-то его утешить, и я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Неправда, твоя тетушка Тишь вышла! Может, Вир – это она?

Полынь от неожиданности фыркнул, а потом отрицательно и яростно замотал головой:

– Точно нет! Во-первых, город напичкан сигнализациями против нее. Да, любую систему можно взломать, но не столько систем разом. Во-вторых, я тоже сплел несколько охранных заклятий, основанных на крови. – Он задрал подол хламиды и штанину (значит, сегодня он в брюках, ага!), обнажая череду коротких шрамов на сгибе колена.

Ого. Я не знала об этом.

– И в-третьих… Мягко говоря, это не в ее характере. Представь: столько лет Тишь рулила Теневым департаментом, на бунте пролила кровь трех сотен горожан, два года просидела в карцере, а теперь вдруг решила так странно поиграть. Нет. Если бы Тишь решила отомстить, столица мгновенно бы пропиталась кровью и смертями, поверь. – Полынь ненадолго закрыл глаза и устало помассировал веки пальцами. – Я бы показал тебе портрет Тишь – для наглядности. У нее взгляд, что называется, говорящий. Но в мире нет ее изображений. Все уничтожили из-за статуса главы контрразведки. Никто не должен был знать, что за человек прячется под этой золотой маской.

– Но ты знал.

– Я же ее любимый племянник. Пока у нас не случилось размолвки из-за необходимости бунта, мы были действительно близки. Нередко мы, нарушая контракт, даже выбирались в город, как простые шолоховцы, – всегда под покровом ночи, но зато без масок, что казалось невероятной степенью наготы… И скажу тебе со всей ответственностью: окажись тут Тишь, она бы так не играла. Тишь бы рубила головы. Не могу придумать фактор, который бы ее от этого удержал.

– Но ведь люди меняются…

– Нет, люди не меняются, – резко оборвал меня Полынь.

Возможно, слишком резко и громко: пара дворцовых белок, уже давно мучительно раздумывавших на краю полянки, погладим мы их или нет, если они приблизятся, теперь с писком скрылись в кустах, а сам Ловчий неодобрительно – по отношению к себе – поджал губы.

– К сожалению. Или к счастью. Но не меняются – факт, – закончил он.

Какое-то время мы сидели молча. Полынь с ногами забрался на мягкое сиденье и, откинув затылок на подушки, закрыл глаза. Один из его колокольчиков, тот, что крепится к прядке волос у левого виска и соседствует с двумя крохотными родинками возле глаза, тихонько позвякивал с каждым движением качелей.

Это было до пепла уютное звяканье. Я невольно подумала: как же здорово, что Полынь однажды пришел ко мне в Мшистый квартал. Иногда и не знаешь, как какой-нибудь чужой и поначалу кажущийся странным человек вдруг прорастет в тебе и во всей твоей жизни – как удивительное дерево, как одна из опорных конструкций неба.

– Ты скучаешь по своему прошлому? – спросила я.

Полынь лениво приоткрыл один иссиня-черный глаз.

– Иногда, – сказал он. – Но настоящее гораздо лучше.

* * *

В пятницу утром я пришла в Иноземное ведомство.

До этого я успела позавтракать с Дахху и Кадией. Завтрак получился весьма рассеянным, каждый из нас был отвлечен на свои проблемы.

У Мчащейся уже в воскресенье были тесты в департамент Стражи, она думала о грядущем переводе. Дахху по уши погрузился в биографию госпожи Марцелы, что теперь не столько раздражало его, сколько интриговало. Я переписывала информацию о Луговой школе в формате доклада – вчера Мелисандр Кес убедился, что по адресу такой школы и впрямь нет («Я там все обнюхал!») и в реестре лесных учебных заведений она тоже отсутствует. Что касается Гординиуса, то тут оказалось сложнее: в Башне Магов сказали, что документы о том, где сейчас работает господин Сай, хранятся в гильдии магов Воронова бастиона на северной границе королевства. Поэтому если я хочу узнать достоверную информацию о Гординиусе, то надо ехать туда – а это четыре дня пути… Мел выразил готовность сгонять туда в понедельник, потому что всю следующую неделю «Чалый единорог» все равно будет закрыт на некую таинственную профилактику.

– Может, и мне тоже попросить Мелисандра о помощи? – задумался Дахху. – Вдруг он согласится пообщаться с кем-то из горничных госпожи Марцелы для меня.

Кадия хмыкнула:

– Только объясни ему конкретно, что ты имеешь в виду под «пообщаться». А то знаешь ли…

Сейчас же, сжимая под мышкой дописанный доклад, я постучалась в кабинет мастера Улиуса.

С той стороны рявкнули «Заходите!» так злобно, что я чуть было не развернулась, однако… Разъяренный Улиус ведь точно выйдет проверить, кто постучал и не зашел, а коридор длинный, я далеко не убегу, он поймает – хуже будет.

Сглотнув, я вошла.

Шеф в оранжевом облачении, которое сейчас было похоже на живой огонь, рассекал кабинет и технично рвал за бумагой бумагу. Атмосфера была взрывоопасной.

– Простите, я не хотела вас отвлекать. У меня ничего срочного, зайду попозже, – я хотела ретироваться, но тут Улиус драматично захохотал, закинув голову назад.

Это было настолько внезапно с его стороны, что я ошеломленно застыла.

– У меня тоже ничего срочного, Тинавушка, не волнуйся. Ни у кого из нас тут больше ничего срочного не случится! Прытко бегают, так часто падают! В понедельник нас всех похоронят в рядок, и на этом все кончится.

– Э-э-э… – протянула я.

Улиус притормозил и, наставив на меня указательный палец, отчеканил:

– Объясняю. Твой коллега Соувленмох, приписанный к Ноа де Винтервиллю, попал сегодня в Лазарет вследствие неудачного расследования по делу об украденном келпи. Зачем этот идиот сунулся в подводные пещеры накануне такой важной миссии – мне неизвестно. А еще я ума не приложу, кто из наших Старших Ловчих обладает достаточно кротким характером и при том хорошо подвешенным языком для того, чтобы выдержать неделю в компании Ноа! А Младших назначить нельзя – оскорбительно!.. Так! Тинави, если ты вот таким кривым бочком подходишь ко мне, чтобы предложить кандидатуру Полыни, – не вздумай!

– Нет, я подхожу, чтобы дать вам ромашковый чай. Он свежий. Только что купила, не пила. Вкусный, попробуйте, – осторожно пробормотала я, ставя на угол стола берестяной стаканчик.