Сознание работало ясно, мысли не путались, а выстраивались в логическую цепочку. Варя размышляла, продолжала разговаривать с сидящей напротив девушкой, изучала ее, смотрела, как она говорит, как улыбается, как отвечает на ее взгляд, не отводя глаза в сторону…

Может, за всем этим стоит тот самый бывший партнер отца? Не может быть, чтобы мама хоть чего-то не знала. Но почему она молчит? И почему ее нет рядом?

— Вы бывали в этом доме прежде? — спросила Настя.

Варя покачала головой, предложила:

— Давай перейдем на «ты»? Мы же с тобой ближайшие родственницы.

Девушка смутилась, хотя в этом предложении не было ничего особенного. А Синицына посмотрела в сторону и, увидев висящее на стене ружье, спросила:

— А оно здесь для чего — отец ведь не охотник?

— Хейли называет это репликой. Помните слова Чехова о ружье, которое должно выстрелить? А вообще это реквизит. По сценарию фильма Серебряков, приехав в этот дом, рассматривает ружье, восхищается его красотой, не замечая красоты окружающих людей, красоты природы за окном. А в конце именно из этого ружья дядя Ваня стреляет в Серебрякова. Не совсем по Чехову, но у Хейли вообще очень мало что осталось от пьесы, хотя ощущение такое, что настроение, сцены, люди — все чеховское. Хочешь посмотреть, как Том работает?

— Не отказалась бы.

— Ну, тогда пойдем. Сегодня как раз доснимаем эпизод, когда Астров говорит о русском лесе. Но весь его монолог написал сам мистер Хейли. О том, какой русский лес могучий, мощный, темный внутри — непонятный и страшный, как и сам русский народ. Но он стремится к свету и, как его ни вырубай, возрождается молодой порослью, и так будет всегда, пока будет свет. Я, может быть, не совсем точно пересказала, но смысл именно такой. Снимать будут рядом, на берегу реки: стремительная и темная вода, а вокруг — огромные темные ели.

Девушка смутилась, и только теперь Синицына поняла, что Настя влюблена в Томтита.

Они вышли в опустевший двор. Машины Ярослава не было. За столиком сидела Сьюзен Гриффит и курила. Увидев Варю, она поспешила к ней, а подойдя, протянула сложенный вчетверо листок бумаги:

— Ваш друг уехал, но оставил для вас записку. Очень симпатичный молодой человек! Очень! Будь я моложе лет на десять, у меня были бы шансы. Я бы послала кинематограф подальше, жила бы в России, среди всей этой красоты и тишины, мечтала, что сейчас поднимется шлагбаум и приедет он — уверенный и добрый…

Она говорила и следила за лицом Синицыной, которая читала записку:

Простите, но я вынужден на некоторое время уехать. Постараюсь вернуться как можно скорее. А вы пока отдыхайте, за территорию ни ногой, и не надо никому из знакомых сообщать, где вы находитесь. До встречи.

— Спасибо, — тихо проговорила Варя и посмотрела на Сьюзен.

— Простите за тот случай, — ответила та и погладила Варю по плечу.

Поиски ничего не дали. Охранник Роман сообщил только приметы молодого человека, который передал ему пакет для Алевтины. В пакете оказался дорогой плейер. Второй охранник, который нес службу у транспортных ворот, ничего по существу сказать не смог. По его словам, он услышал, как открывается дверь, кто-то перепрыгнул через барьер, отделяющий его рабочее место от прохода, нанес удар, а потом связал его и отключил камеру видеонаблюдения, предварительно вынув диск с записью. Следы насилия на его лице и теле обнаружены не были, а потому охранника до завершения расследования отстранили от работы.

Потом в кабинет директора ввели растерянную и испуганную Алевтину. Та сразу расплакалась, стала повторять сбивчивый рассказ о крупном бизнесмене Иннокентии, который сломал ее плейер и пообещал подарить новый, что и сделал. А вообще, этого предпринимателя должен хорошо знать глава поселковой администрации, который ведет с Иннокентием какие-то дела по продаже земельных участков.

Главу поселковой администрации нашли в бане дома директора рынка. Привезли, но он слыхом не слыхивал ни о каком Иннокентии и сказал, что на продажу местных угодий наложил мораторий губернатор региона, у которого, судя по всему, на эти земли собственные планы.

Опрашивали весь персонал, а параллельно сотрудники охранного предприятия «Клин» искали на всех дорогах и даже прочесали ближайший лесок. Сотрудники ГИБДД и дежурившие на ближайших постах ДПС полицейские тоже ничего не знали. В машинах, которые они останавливали, были и мужчины, и молодые девушки, но, поскольку постовым не дали никаких ориентировок с приметами, подозрений эти люди не вызвали. Один, правда, видел странную девушку, которая подозрительно хихикала, а когда он попросил предъявить водительское удостоверение, достала из сумочки свидетельство о разводе, и он сразу понял, что имеет дело с психически больным человеком, а потому сразу же отпустил, так как нарушение скоростного режима было небольшим — километров пять, то есть в пределах погрешности прибора. Особых примет девушка не имела и вообще была так себе, иначе бы не отпустил…

Вдобавок ко всем неприятностям в реабилитационный центр приехал муж Синицыной. С ним беседовал лично Рыскин, который не стал ничего скрывать, а сообщил, что Варя исчезла и, возможно, ее выкрали.

Андрей изменился в лице, но, кажется, не поверил:

— Как это?

— Как это случилось? — переспросил Григорий Борисович. — Сейчас поисками занимаются компетентные люди. Думаю, скоро ее найдут и доставят обратно.

— А если ее выкрали такие же компетентные люди?

Рыскин задумался, хотел ответить, что в нашей стране не так много компетентных людей; в своей специальности, например, он знает не очень многих, но, посмотрев на удрученное лицо молодого человека, решил ничего не объяснять, а просто ответил:

— Что касается моих обязательств, то я их выполняю. Налицо заметное улучшение ее психического состояния. Варенька даже дала согласие принять участие в театральной постановке…

— Что вы несете! — не выдержал муж Синицыной. — Из вашего заведения пропала пациентка! Пропала не какая-то никому не нужная нищенка, а симпатичная молодая женщина, обладающая огромным состоянием. Что сейчас надо делать, по-вашему? Блокировать ее личные счета, чтобы злоумышленники не могли снять с ее карт находящиеся там немалые средства. А если ее заставят подписать какие-нибудь финансовые бумаги или уставные документы новых организаций, куда Варя внесет в качестве взноса свои очень доходные предприятия?

— Любую подпись можно оспорить в суде.

— Вы предлагаете признать ее недееспособной?! — крикнул Андрей.

Крикнул так громко, что присутствующий при разговоре доктор Кошкин вздрогнул.

Но профессор Рыскин остался невозмутимым.

— Мы бы ее и так признали, — сообщил он, — даже при внешней нормальности ей нельзя было бы заниматься бизнесом. Какой бизнес, если к ней являются древние ассирийские… или какие-то там боги! На самом деле мы… — Григорий Борисович оглянулся на Кошкина, словно ожидая от него поддержки, — мы давно уже промеж себя решили, что надо подготовить справку о временной недееспособности Варвары Владимировны. Но вы же, Андрюша, понимаете, что диагноз достаточно суровый… Это, разумеется, не приговор, но если пронюхают журналисты, то представляете, какое будет злорадство!