Даня мой хитрый замысел разгадывает не сразу. Сначала просто молча рулит, пытаясь не выдавать мурашки, бегающие под моими пальцами, а потом резко вытягивается в струну.

– Сумасшедшая, – выдыхает, крепче сжимая руль.

– Все еще интересно посмотреть, как я тебя пытаю? – интересуюсь невинно, уже вовсю звеня пряжкой.

– Мы едем на Балтийский бульвар. Кхм, Лиза, господи! – нервно бросает мне, резко тормозя на светофоре.

Чуть Опелю в зад не вписались. Упс.

Перехватывает мою ладонь и поворачивается ко мне. Его глаза сверкают такой смесью эмоций, что я не пойму, что преобладает: злость, растерянность, возбуждение?? За стеклами очков гораздо тяжелее рассмотреть, что плещется на дне его яркого взгляда.

– Неугомонная, – очередной выдох. А потом еще один уже мне в рот.

Стремительный, глубокий, жесткий поцелуй застает меня врасплох, но мгновенно отзывается во всех клеточках огненной лавой. Ладонь Дани ныряет мне на затылок, крепко сжимает и тянет мой корпус себе на встречу, до боли натягивая ремень безопасности. Он толчком погружает язык мне в рот, не давая ни секунды раздумий или свободы. Ух, я успела позабыть, что у нас такая властная сила скрывается за этим айтишным образом из брючек, очков и выглаженной рубашечки.

И откопался же бриллиант среди булыжников.

Мы самозабвенно тонем в борьбе языков, в смешивании вкуса, жара и дыхания. Моя ладошка, утонувшая в его, перемещается на тяжело вздымающуюся грудную клетку и оседает там, прижатая тяжестью руки Дани. В нее ускоренно бьется сердечный ритм мужчины, и моя голова начинает кружиться от остроты ощущений.

Лео и Кейт нервно перетаптываются в сторонке, наблюдая, какая химия сейчас происходит между людьми в этой тачке. Вот так надо было играть, ребята, так запотела бы не только ваша тачка, но и весь корабль!

Правда, наша зарисовка из начала фильма для взрослых нагло прерывается мощным клаксоном позади. Вот черт, уже зеленый? Так быстро?

Даня с очередным шумным выдохом оседает обратно на водительское сидение и давит педаль газа. Автомобиль шумно стартует и несется вперед, пригвождая меня к месту. Я высоко смеюсь, почему-то очень счастливая. Может от того, что удалось вытрясти из этой непробиваемой горы еще немного эмоций? Сейчас он уже не выглядит таким уж сдержанным и нарочито положительным героем. Сейчас – это плохиш из старого кино, с опавшей на лоб кудрявой челкой, обострившимися скулами и взглядом лихача, втопившего газ.

– Куда мы едем, напомни? – интересуюсь, поправляя волосы, взлохмаченные его жесткой пятерней.

Откидываю козырек и всматриваюсь в пассажирское зеркальце. А я еще переживала, что косметичку в сумку не киданула, подправить макияж после тренировки и душа. Да с такими остановками и мужчиной, можно навсегда отказаться от губной помады и румян.

– Балтийский бульвар, – низко рокочет Даня.

Его хриплый голос прокатывается по оголенным проводам под кожей и подпаливает к чертям ненасытных бабочек. И теперь они разносят гребаный пожар на своих крылышках по всему телу. Надеюсь, у него квартира на этом бульваре, иначе нас могут арестовать за разврат в общественном месте.

Например, на следующем светофоре.

Но когда мы заворачиваем к заливу, надежда избежать ответа перед законом быстро тает. Значит, привез полюбоваться меня на закат? Серьезно?

Как… романтично. И не вовремя, Дань!

– Будем встречать закат, серьезно? – интересуюсь скептически.

Даже сдерживать досаду не пытаюсь. Лицо само в такой гримасе искривляется… А Даня хохочет, отстегивая ремень. Его мое лицо забавляет.

– Иди сюда, – помогает отстегнуть мой карабин и тянет на себя, обхватив мою талию.

Я тут же расплываюсь в улыбке. Значит, он думает о том же, о чем и я? Кейт и Лео, рука/ступня/задница на стекле? Ура!

Я резво перекидываю ногу через коробку передач и колени Дани и забираюсь сверху. Это должно быть очень романтичным, в голове выглядело именно так, но по факту – ужасно неудобно. В поясницу впивается руль, потому что спину приходится изогнуть креветкой, а голова все равно подпирает крышу. Какой тесный салон у Хонды!

Даня нащупывает ручку под сидением и немного отодвигает его назад, стараясь добавить немного удобства. Выходит средненько, мы вдвоем все еще слишком высокие для таких фокусов, но, когда его требовательная ладонь забирается под свитер и подушечки пальцев легонько проходятся по позвонкам, становится удобнее. Да, определенно, мне в жизни не было комфортнее!

Я сдавленно мычу от растекающегося удовольствия и теснее жмусь к сильному мужскому телу. Мой стон смешивается с его шумным выдохом, и мой пульс начинает частить. Я вглядываюсь в волевое лицо в своих ладонях и только один шаг отделяет меня от полного погружения в этого мужчину.

Тянусь пальцами к тонкой оправе и аккуратно снимаю очки с лица Дани. Вот так лучше. Никаких преград и защитной ширмы. Даня как есть. С хищным голодным взглядом, настоящий, открытый, жадный.

И весь мой.

Он снова делает это: вдавливает мое тело в себя, фиксирует голову, набрасывается на губы. Вталкивает свой вкус и жар мне в рот, давая острой потребности пронзить стрелой насквозь. Я задыхаюсь от нехватки кислорода, от силы его пожирающей энергетики, и все равно радостно подыгрываю, сдаваясь. Потому что мне нравится быть вот такой: податливой в его руках, ведомой к удовольствию. Воспоминания вчерашнего вечера вспыхивают предвкушением.

Наверное, сегодня это будет еще острее.

То, что Даня не собирается переступать черту вседозволенности, я понимаю, когда во второй раз многозначительно подбираюсь к его ширинке, а он меня останавливает. Отрывается от моего рта и низко смеется.

– Неугомонная, – повторяет снова. – И святого доведешь до греха, – нашептывает, уткнувшись мне в ухо.

– Ну Да-ня, – ною, потираясь об его колени.

Распалил и хочет кинуть. Не в мою смену, дружок!

– Мы здесь не для этого, – убирает влажные волосы с моего плеча и касается губами шеи.

Я ежусь от побежавших мурашек. Ужасно чувствительное местечко.

– Тогда поехали к тебе!

– Не сегодня, – гладит по оголенной его стараниями спине.

– Признайся, ты живешь с мамой? – упираюсь в его плечи и отстраняюсь, чтоб заглянуть в лицо. Насколько это позволяет тесная Хонда.

– Нет, – смеется он. – Просто не сегодня.

– Тогда зачем мы здесь? Не говори, что реально встречать закат, – морщусь.

– Надо поговорить.

Вот же... черт.

Ну почему снова эти разговоры, кому они тут нужны вообще?

Не верю, что это говорю я, но: по-моему, слова вообще сильно переоценивают. Язык тела куда более приятный.

И какого же