– Мама, – произнесла она, сдерживая волнение, и бросилась кним.

Через несколько секунд в палате появилась и младшая.

– Мамочка моя, – закричала она, бросаясь к матери иокружившим ее сестрам. И тогда Антонина заплакала. Тихо, чтобы не испугатьдевочек. Она плакала, скрывая свое лицо и свои слезы, обнимая тех, ради когоона ушла в этот хоспис, чтобы навсегда похоронить себя здесь.

– Мы увезем тебя с собой, – говорила старшая дочь, – мы неразрешим тебе больше здесь оставаться.

– Ты уедешь с нами, и я буду за тобой ухаживать, – уверялаее младшая.

Средняя молча обнимала ее. Витицкая стояла на пороге иглотала слезы. Когда в коридоре появились режиссер и ведущая с телевидения, онапоманила их к себе.

– Вот что нужно снимать, – убежденно сказала она, – подвигматери. Чтобы не мешать счастью своей старшей дочери, она ушла в хоспис. Ибоится даже показывать свое лицо окружающим. А вы глупостями разнымизанимаетесь, выдуманные истории снимаете…

Степанцев подошел к Дронго.

– Может, мы включим вас в состав наших попечителей? Вы дажене представляете, что именно вы сегодня для них сделали.

– С первой же минуты пребывания в вашем учреждении я думал отом, как помочь этим людям. Мужество каждого из них заслуживает особогоуважения, – признался Дронго, – и все, что я сделал, это всего лишь небольшаятолика того, что я обязан был сделать. Но не все так просто. Посмотрите. Мнеудалось уговорить даже одного из самых известных в мире дирижеров приехать квашей пациентке. А сына Тамары Рудольфовны мне уговорить не удалось. Сколько яего уговаривал, сколько убеждал, все оказалось напрасно. Он обижен, что онаотдала свою квартиру кому-то из нуждающихся родственников, хотя сам имеетпятикомнатную квартиру в центре, которую тоже выбила ему мать. Вот поэтому онасейчас одна. Я надеялся, что он приедет, до последней секунды. Но боюсь, чтотщетно. Это только в кино или в книгах все заканчивается хорошо. В жизни иногдавстречаются и подобные сыновья.

– Да, – вздохнул Степанцев, – к сожалению, вы правы. Чтодумаете делать?

– С вашего разрешения хочу пригласить Тамару Рудольфовну вресторан. Где еще я найду женщину-Героя, с которой смог бы отужинать! Но преждея отвезу ее на комбинат. Там собрались десятки и сотни людей, которые работалис ней. Они помнят ее до сих пор, говорят о ней добрые слова. Она помогластольким людям, сделала столько хорошего в своей жизни! Надеюсь, что вы нестанете возражать. А вечером я привезу ее обратно.

– Конечно. Только боюсь, что Антонину Кравчук сегодня еедевочки увезут домой. Если после каждого вашего Воскресенья от нас будутуезжать наши пациенты, то через год здесь никого не будет.

– В таком случае я буду приезжать сюда каждый месяц, –пообещал Дронго, – и если удастся вернуть хотя бы еще одного человека обратно всемью, я буду по-настоящему счастлив. Не обижайтесь, Федор Николаевич, по моемуглубокому убеждению, хоспис – самая гуманная форма защиты больных людей. Ноесли у родных или близких есть силы и возможности окружить их своим вниманием,то они просто обязаны это сделать. А вы как думаете?

– Вы можете мне не поверить, но я абсолютно с вами согласен,– улыбнулся Степанцев. – Знаете, я думаю, что вице-губернатор заберет ещеодного нашего пациента к себе. И полагаю, что навсегда.