— Тогда почему пришла к нам?!

— Я могу договориться с Яковом Матвеевичем и жить припеваючи. Однако он не будет жить вечно. После его смерти во главе компании встанет Максим. Это не избавит ни меня, ни вас от огромных трат на противостояние, которому никому не нужно. Можно сказать, я делаю вклад в будущее, — глажу себя по животу. — Я вообще в последнее время много думаю о будущем! Прошу двенадцать процентов и ударяем по рукам.

— Десять, — отрубает Эдвард. — Или я выставлю тебя вон лично и не отвешу пинка под зад только из уважения к твоей беременности! — заявляет решительно.

Боже, пусть мой голос не дрожит. Как кстати оказывается стакан с водой!

Осушила его за несколько секунд.

— Десять. По рукам.

Самое главное осталось позади. Разговор кажется более легким, детали сами вписываются легко и плавно. Изредка посматриваю в телефон со шпаргалками, чтобы не забыть ничего.

Да, я все же волнуюсь, потому что впервые заключаю большую сделку!

— И еще одно, — выделяет Эдвард. — Даже если старик примет цацки обратно, но все равно станет нас прессовать, договоренность остается в силе. Между нами.

— Этого не было в «болванке» договора, — моментально реагирую.

— Не было. Это новшество, наши гарантии, — улыбается Эдвард мрачно, напоминая акулу в костюме.

Да уж, холодок побежал по спине. Кажется, Адвокат был как никогда точен, сказав, что Эдвард будет до последнего прогибать сделку под свои условия. С Эдом нужно держаться настороже. Он только с виду галантный, но под этой оболочкой — холодный, расчетливый и безжалостный.

— Я согласна.

— Мне пора! — поднимается Эд, стряхнув невидимую пыль со своих брюк. — Скажешь, куда прислать бумаги.

— Мои люди заберут их оттуда, откуда вам будет удобно. Время встречи я сообщу позднее.

— Хорошо, — улыбается Эд. — Признаться, я думал, что ты пустышка.

— Приятно ошибиться?

— Напротив. Не очень. По карману бьет, — говорит задумчиво.

Меня настораживает холодный блеск в его глазах. Может быть, дело лишь в деньгах?

— Не жалуйся. Ты получишь мои деньги в любом случае, — заверяю его.

— Отличная сделка, — говорит так же серьезно.

— Все путем, брат! — отзывается Дитмар.

— Ни слова больше. Мы не разговариваем, если не по делу! — рыкнув, выдает Эдвард. — За мной!

Старший брат стремительно покидает комнату.

Дитмар провожает Эда взглядом, в глубине которого плещется боль и чувство вины.

Я могу уйти просто так, не сказав ни слова. Но с этими людьми мне теперь волей или неволей придется иметь тесное общение в деловых вопросах. Было бы неплохо уничтожить без следа и давние обиды.

— Вы с братом до сих пор в ссоре? — спрашиваю у Дитмара. — Так долго?!

— А тебе какое дело?

— Теперь мы партнеры.

— Вот только не заливай. Партнеры не лезут в личное.

— Хорошо, как скажешь! — поднимаюсь с кресла и иду к выходу.

— Знаешь, а ведь это ты нас поссорила, — раздается за моей спиной.

Мужское дыхание опаляет шею. Чужие пальцы ложатся захватом на мой локоть.

— Ты нас и помиришь. Через постель! — выдвигает чудовищное требование.

Бекетов

Быть пассажиром, а не водителем. Стоять в стороне, не участвуя. Это бьет по моему мужскому самолюбию. Еще больше бьет по мне беспокойство. Мари что-то затеяла.

Может случиться все, что угодно! Охраны рядом с Мари недостаточно. Всего недостаточно, если рядом с ней нет меня.

Стоит признать, что это голос не благоразумия, но чего-то другого — жадного, нелогичного, действующего по своим законам, каждый из которых сводится к одному — жажде обладать Ею, своей проблемной девочкой, моей бесявкой.

Пожалуй, я попал еще с самого начала, с первого ее поцелуя, которым она меня увлекла и словно приворожила. Соскочить с крючка не получается и… не хочется. Не могу представить свою жизнь без мыслей о ней. После осознания этого меня словно пришило к месту.

По телу разлилась странная слабость, лишив на несколько мгновений возможно двигаться, дышать, видеть. Просто сидел, полностью дезориентированный, глухой, слепой, онемевший.

В голове каша… Сильно бомбануло мыслью, что теперь вся моя жизнь — в моей Марианне, и дальше, в буквальном смысле, ни шагу.

Жгучее, безжалостное осознание реальности ударило по всем нервным окончаниям. Обожгло. Через миг вернулась способность быть живым. Только дышалось уже иначе.

Внезапно до меня доходит, что я могу не только руками горы сворачивать, лезть всюду сам, но и управлять другими. Надо сколотить свою команду.

Репутация у меня есть, бабки тоже… Нельзя простаивать без дела.

Надо дать всем понять, что Бекетов снова в игре, пусть и в другой роли.

Другая роль. Охуеть просто…

До появления Мари в жизни я себя в другой роли даже на миг не рассматривал, но сейчас не просто предполагаю, но реально планирую.

Не знаю, что со мной происходит. Но новое решительно крушит старые стены, разламывая их до самого основания.

Внутренняя перенастройка подобна торнадо, который смел на своем пути все, а когда улеглось, то я понял, что и цепляться было не за что.

Пустой звук и собственные принципы, которые отстаивать до крови перед Мари не было никакого смысла, она с самого начала видела меня в неприглядном свете и все же полюбила. Думаю о том, как сложилось все и в тот же миг испытываю сильнейший укол ревности. Мне не нравится, что Мари так тесно сейчас с Адвокатом общается.

Хочу, чтобы только со мной, для меня. Лишь со мной рядом и в сторону других смотреть не смела.

Одержимость. Задеты чувства собственника. Я смакую их внутри, ощущая, как с каждой секундой крепнет уверенность, что она — для меня навсегда. Никаких случайностей. Все четко и ровно, по высшему плану.

Мысли крутятся внутри головы быстрее, чем ручной хомяк гоняет свое колесо. У меня всегда так было: определял цель и предпринимал шаги. На время оказался выведен из строя, но сейчас активно наверстываю упущенное.

Внезапно звонок.

От отца.

Не удивлен.

Он за мной пристально следит и не скрывает этого.

— Чего тебе?

Без приветствия. Сразу к делу.

— Ничего не хочешь мне рассказать, Глеб?

Отец почти каркает в телефонную трубку, а его голос потрескивает от напряжения.

Могу игнорировать его и дальше, но сейчас не имею на это никакого права. Мари в России, более того, здесь, рядом. Невозможно близко.