— Здорово, Макарыч, — закуривая на площадке, бросил он выглянувшему соседу.

— Здоров будь, Кузьма, — сладко зевая, ответил Макарыч. Он накинул тулуп, вставил ноги в валенки и тоже вышел на площадку. — Захворать не боишься, босиком-то?

— Не дрейфь, Макруха! Живы будем — не помрем! — Глубоко затянувшись и выпустив струйку дыма к потолку, Кузьма обратился к другу: — Не забыл? Сегодня начальство на завод приезжает. Велено всем в чистое вырядиться да вести себя примерно, или на улицу выкинут к хренам собачьим безо всякого жалованья, — сквозь зубы сплюнул на некрашеный дощатый пол рабочий.

— Ага! Это они могут, — охотно согласился Макар. — Ладно, зябко здесь. Как будешь готов, стукни в дверь — вместе пойдем.

— Добре, Макар.

Кузьма в последний раз затянулся, на мгновенье прислушался к разрывающему ночную тишину заводскому гудку и вернулся в комнату. «Действительно зябко. Зато проснулся. В тулупе и валенках на площадке и заснуть можно», — подумал он.

— Ну, что стоишь! — горячим шепотом прикрикнула на него жена. — Ты есть-то будешь?

— А как же! — встряхнув головой и прогоняя так некстати лезущие в голову мысли, ответил Кузя. — Каша опять постная? — но, увидев полный грусти взгляд любимой, тут же с улыбкой добавил: — Не беда, была б еда! — и принялся за обе щеки уплетать кашу с хлебом. — Детям оставь, — на мгновенье оторвавшись от своего занятия, бросил Тимохов, видя, как Светлана потянулась к молоку. — Чай закончился? Воды теплой подай.

— Все, пора собираться! — тихо охнув, подскочила ненадолго задремавшая Светлана. — Вот обед. Хлеб с маслом. Масло последнее. Чай тоже еще в среду весь вышел. Так что деньги получишь, сразу домой иди. Зиновьевым еще двадцать копеек за крупу должны. А Михеевым пятнадцать за хлеб. Никуда не заходи. Макара не слушай, он тебя хорошему не научит. В кабак ни с кем не ходи, — застегивая тулуп, спешно давала последние наставления жена.

— Ладно, будет тебе учить! — взяв Светлану за плечи и немного отстранив, глядя в красные от недосыпа (или слез?) глаза, сказал Кузьма. Затем быстро обнял и вышел на коридор.

— Макарыч, выходь! — стукнув кулаком соседу в дверь, он не спеша принялся спускаться по лестнице. Несмотря на недавний завтрак, живот голодно урчал и, очевидно, не отказался бы еще от пары таких же порций.

— Ага, уже, — на ходу запахиваясь, вылетел сосед. — Успеваем?

— Первый гудок совсем недавно был. Успеем.

— Сегодня б лучше без опозданий. Получку еще урежут под это дело.

Дальше шли молча, берегли дыхание. Второй гудок застал их врасплох.

— Вот, сучий потрох! Что ж так рано, полпути еще не прошли! Бежим, а то не успеем!

Чем ближе Макар с Кузьмой подбегали к строящемуся заводу, тем больше встречали таких же, как и они, спешащих на завод людей.

— Что за…! Наверняка опять второй гудок раньше дали. Вот…! — не сбавляя ходу, выругался Макар.

Быстро строящийся Обуховым и Путиловым завод частично вступил в строй. Вторая партия заказанных из Англии станков уже прибыла и монтировалась рабочими в две смены. А первая уже вовсю работала, направляемая руками умелых Златоустовских мастеров. Однако квалифицированного персонала катастрофически не хватало. Одних старых мастеров, перевозимых в Петербург с семьями, явно было недостаточно. Вот и нанимали рабочих, откуда только могли. Впрочем, с неграмотной рабочей силой, точнее, с ее количеством проблем не возникало. Отмена крепостного права разом выплюнула из деревень огромное количество нищих крестьян, отчаянно ищущих счастья в городе. Вот как раз к таким крестьянам и относились недавно взятые на работу наши Кузя с Макаром. Идти им было особо некуда, образования никакого, случись с ними что или захоти они уйти, и на их место можно было легко набрать десяток таких же. Впрочем, на условия работы привыкшие к тяжелому труду деревенские парни не жаловались. Как не сильно жаловались и на нищенское жалованье — жили хоть и бедно, но голодать так сильно, как у себя в деревне, не приходилось. А завод развивался и рос не по дням, а по часам, питаемый безудержной энергией собранных инженеров-энтузиастов, организаторским гением Путилова, конструкторскими решениями Обухова и, конечно, каторжным трудом недавних крестьян. Со дня на день должна была произойти первая тигельная плавка. Завод, в будущем названный в честь одного из своих создателей Обуховским, начинал свою жизнь.

Отметившись на проходной, Кузьма с Макаром отправились к своим, еще только устанавливаемым станкам. За монтированием недавно прибывших английских механизмов семь часов прошли как два дня. Наконец работа была прервана перерывом на обед.

— Надеюсь, не приедет сегодня начальство-то, — блаженно рассаживаясь на лавке в столовой, ни к кому не обращаясь, бросил Тимохов.

— Ха! Да уже с два часа как прикатило! — бесцеремонно влез в разговор незнакомый вихрастый рабочий с другой бригады. — Заперлись на втором этаже в кабинете и сидят. Два адъютантика каких-то молоденьких из морского министерства да Обухов с Путиловым.

— Ну так, может, поговорят и отстанут?

— Мечтай! Молоденьким все выслужиться надо, найти что-нибудь. Ползавода оббегают, ноги в кровь собьют, а что-нибудь да найдут, — со знающим видом добавил рабочий, не забывая уплетать хлеб с репчатым луком. — Ого, с маслом! Богато живешь! — увидев извлекаемые Кузьмой бутерброды и не прекращая жевать, обронил вихрастый. — Небось непьющий?

— Пьющий, если нальешь, — хитро улыбаясь и не отвлекаясь от бутербродов, жидко смазанных маслом, отвечал Кузьма.

— Ишь ты какой, — цокнул языком вихрастый. — Айда в кабак, как деньги получим?

— Да, Кузьма, пошли! — подключился в разговор молчавший до этого Макар.

— А вот как деньги получим, так и посмотрим!

— Все-то ты так, Кузьма. Все в дом да в дом тянешь, — подключился другой рабочий бригады.

— Да ты б видал, какая у Кузьмы жена! Огонь! — с веселым, немного грубоватым смехом, подхваченным остальными участниками беседы, ответил за Кузьму Макар.

Рабочий день на новом, спешно строящемся заводе был установлен в четырнадцать часов. Начинаясь в пять утра и заканчиваясь в восемь вечера, он был разбит на два равных промежутка. Самыми тяжелыми и аварийными были последние два часа перед концом смены. За все долгие двенадцать часов напряженного труда не происходило столько несчастных случаев и происшествий, как в эти самые злополучные два часа. Уставшие работники получали увечья, зазевавшись у небезопасных станков, расшибались, срываясь с лесов, опутавших высокие стены на только достраивающихся уголках завода… А потом, уставшие и обессилевшие, вынужденные проводить в заводских стенах по пятнадцать часов в день, они приходили домой. Ели, спали и снова шли на завод. И так шесть дней в неделю, кроме воскресенья, единственного выходного.

— Смотри, начальство идет. Смотри, — поворотом головы указал на пробирающихся по заводу богато одетых господ Макар.