Василий доказал, что может сравниться с военной аристократией на поле боя, даже если действовал другими методами, но этого было недостаточно. Угроза, которую знать Малой Азии представляла для династии в Константинополе, должна была быть нейтрализована навсегда. Император подождал, пока его позиции достаточно укрепятся, и приступил к выполнению тех рекомендаций, который дал ему Склир. Летом 995 года, когда Василий шел обратно в Константинополь через Малую Азию после кампании в Сирии, к нему прибыла делегация из маленькой деревни. Пришедшие жаловались на неких Филокалов, которые благодаря своему богатству скупили все земли в деревне и окрестностях, превратив их в свое поместье. По приказу Василия все земли были тут же конфискованы и возвращены жителям села, а большой загородный дом Филокалов снесен до основания. Император и его свита двинулись дальше и в Кесарии были радушно приняты в доме Евстафия Малеина, одного из богатейших людей Малой Азии. Василий принял приглашение хозяина, но он хорошо помнил, что именно в этом доме девять лет назад был провозглашен императором Варда Фока. И в конце своего пребывания император предложил Малеину отправиться вместе с ним в столицу, притом облек свою просьбу в такую форму, что отказаться было невозможно. А по прибытии в Константинополь Малеин был заключен под домашний арест и так, в заточении, но во вполне комфортных условиях, оставался до самой смерти. После нее все его имущество было конфисковано.

Однако Василий повел борьбу не с отдельными людьми, а с целым классом. Вернувшись в Константинополь, зимой император издал новый закон, получивший зловещее название «Новый закон благочестивого императора Василия Младшего, направленный против тех богатых людей, которые накопили свое богатство за счет бедных». Введенный с 1 января 996 года, он расширил прежнюю политику строгих ограничений на приобретение крестьянской земли. Согласно ему, все земельные участки, незаконно приобретенные начиная с 922 года, теперь подлежали возвращению прежним владельцам. А дополнительно введенный закон от 1004 года изменил способ сбора основного налога, уплачиваемого крестьянами, – аллиленгия. Прежде любая недоимка со стороны одного человека должна была восполняться за счет других членов сельской общины, но теперь налог обязан был выплатить кто-либо из крупных землевладельцев этого района. Цель закона была достаточно ясна: он наносил финансовый удар по крупным землевладельцам и в то же время гарантировал императору сбор налога. Кроме того, переложив бремя выплаты недостачи с крестьянства, он снижал риск того, что обедневшие крестьяне попадут в зависимость от могущественного патрона.

Столь агрессивная политика в отношении самых влиятельных фигур империи не могла не вызвать протест. Делегация духовенства и монахов во главе с патриархом Константинополя умоляли императора смягчиться, но безрезультатно. Бунт случился не сразу, но, когда он начался, его возглавила семья Фоки. Потерпев поражение в борьбе за престол в 989 году, она, однако, сохранила богатство и влияние. Василий не скрывал своей неприязни к Фокам и в своем законе от 996 года назвал их в числе самых злостных стяжателей богатства и земель. В 1021 году, в то время как Василий находился с военным походом в Армении, Никифор Фока, сын злосчастного Варды Фоки, объединился с другим крупным феодалом из Малой Азии, Никифором Ксифием, и провозгласил себя императором. Этот Фока обладал характерной для всей семьи непривлекательной внешностью и носил прозвище Кривошеий, но его имени было достаточно, чтобы привлечь широкую поддержку по всей Малой Азии. Однако его борьба за власть продлилась недолго: он был убит в лагере, когда поссорился со своим сообщником Ксифием. Без Варды мятеж сошел на нет, а Василий получил возможность конфисковать имущество у всех, кто в нем участвовал.

Каким бы краткосрочным и неудачным ни было это восстание, оно показывает, что даже к концу своей жизни Василий II сталкивался с серьезными вызовами со стороны малоазиатской знати и никогда не чувствовал себя в полной безопасности в этой части империи. Его политической опорой был Константинополь, где он как представитель Македонской династии мог рассчитывать на поддержку населения. Не то чтобы он искал популярности. Нет, Василий II никогда не опускался до разбрасывания щедрых пожертвований, с помощью чего императоры до и после него приобретали любовь толпы, и все добытое в походах и в результате конфискаций оседало в подвалах Большого дворца. Он не пытался культивировать образ добродетельного христианского правителя и, видимо, предпочитал, чтобы его не столько любили, сколько боялись. Не старался Василий и снискать расположение чиновников Большого дворца. Он не слушал их советов и жестоко карал любого, кого подозревал в нелояльности. О Василии говорили, что он лично обезглавил одного из своих чиновников, а китонита – охранника императорских покоев, который пытался отравить его, скормил дворцовым львам. Василий II был багрянородным, и этого казалось достаточно, чтобы поступать так, как он считал нужным.

Но не только успехи на военном поприще и поддержка народа позволили Василию править безраздельно. Было кое-что, на что он охотно тратил деньги, и именно это стало, пожалуй, главной его опорой. Еще в 989 году Василий призвал на помощь русов в борьбе против Варды Фоки и после прибегал к услугам иностранных наемников. Они нужны были ему на тот случай, если кто-то из его военачальников поднимет мятеж и привлечет армию на свою сторону. Предпочтение он отдавал армянам и русам – христианам из стран, входивших в орбиту византийского культурного влияния. Именно они составляли значительную часть его армии. В этом смысле Василий действовал точно так же, как до него поступали Константин I, Юстиниан I и Константин V, которые обращали себе на пользу обширные человеческие ресурсы территорий, граничащих с империей.

Вскоре после назначения нового патриарха Константинопольского, декабрьским вечером 1025 года Василий II скончался. Он правил так долго, что уже почти не осталось в живых тех, кто помнил времена, когда не он сидел на престоле. Похоронили Василия, по его собственному распоряжению, не в храме Святых апостолов в Константинополе, где покоилось большинство его предшественников, а в деревне Эбдомон за городскими стенами, где расположены были небольшой дворец и церковь в честь Святого Иоанна Богослова. Как будто и в смерти Василий хотел быть подальше не только от феодалов из провинций, но и от чиновников Большого дворца. Эпитафия, которую Василий II написал сам, гласила, что он «всю жизнь неусыпно оберегал детей Нового Рима». И это не было пустым бахвальством. Однако наследие, которое он оставил, оказалось противоречивым: на одной чаше весов – полная казна и расширившиеся границы империи, на другой – враждебная, озлобленная провинциальная аристократия.

* * *

Наследовал Василию II его брат Константин VIII. Теоретически он стал императором после смерти своего отца еще в 963 году, совместно с Василием, но был полностью отстранен от правления сначала Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием, а позже братом, который не желал делиться властью. Василий предоставил Константину возможность предаваться охоте, купанию в банях и его любимому увлечению – чревоугодничеству, но не отвел ему никакой политической роли и назначил лишь небольшой почетный караул. Тот факт, что теперь, на 70-м году жизни, Константин стал правителем империи, было большим упущением со стороны Василия II. Всю жизнь он стремился к тому, чтобы Македонская династия правила из Константинополя без вмешательства военных феодалов Малой Азии, но так никогда и не женился и не произвел на свет наследника, который мог бы занять его место. У Константина, в отличие от него, была жена, женщина по имени Елена Алипина, и у них родилось трое детей, все девочки. Совершенно очевидно, что нужно было найти им подходящие партии, чтобы династия продолжилась. Одна из них, Зоя, была помолвлена с немецким императором Оттоном III, но, отправившись на собственную свадьбу, по прибытии в Италию она узнала, что жених умер, и сразу отплыла обратно в Константинополь. Больше ничего в этом отношении предпринято не было, и к 1025 году все три женщины были не замужем и уже в летах. При этом старшая, Евдокия, ушла в монастырь и приняла постриг.