Священник вздрогнул и со стоном коснулся пальцами шишки, вздувающейся на виске.

– Вы получили сильный удар по голове, – негромко сказал Николай.

– Солдаты! – выдохнул старик. – В небе! – Николай и Тамара обменялись взглядами, умело изобразив озабоченность. – Человек… спустился с небес. У него были крылья! А второй прилетел с крыши собора.

– Боюсь, у вас сотрясение. – Николай заботливо помог священнику встать.

– Я видел! Статуя… он разбил нашу статую Санкты-Лизаветы!

– Ошибаетесь, – возразил Николай, указывая на тяжелую балку, которую они заранее вытащили из лесов над крыльцом храма. – Вон та балка, видите? Она переломилась, обрушила статую и ударила по вам. Еще повезло, что не убила.

– Чудо, – сухо заметила Зоя.

– Брат мой, – старик умоляюще посмотрел на Юрия, – прошу, скажи, что ты видел то же, что и я!

Юрий потянул себя за клочковатую бороденку. Николай ждал. После нападения кергудов монах неотрывно наблюдал за ним. Наконец, юноша произнес:

– Я… я не видел ничего необычного.

Священник удрученно охнул, и Николая кольнула совесть.

– Идемте, – сказал он. – Даже если сейчас голова у вас не болит, то вот-вот разболится. Нужно оказать вам помощь.

Все шестеро двинулись по лесной тропинке обратно в город. Веселье еще не закончилось, на городской площади оставалось немало народу. Священника препоручили заботам горожан.

– Плохо, что мы обманули старика, – заметил Толя, когда, оседлав коней, они направились к усадьбе, где предстояло провести ночь.

– Согласен, – тихо поддакнул Юрий.

– Правду он перенес бы куда хуже, – сказала Тамара. – Представьте, каково это – постоянно оглядываться, ожидая, что кто-то спикирует на тебя с неба, подхватит и унесет ввысь, словно ястреб суслика.

– Ложь есть ложь, – настаивал Толя.

– Тогда покайтесь и назначьте себе какую-нибудь епитимью, – проворчал Николай с растущим раздражением.

Он благодарен Толе. Он уважает веру близнецов и понимает, как она важна для них, однако не переживать же ему в самом-то деле из-за Толиных угрызений совести, в то время как его волнуют совсем другие вещи: нападение шуханцев на короля и демон, который больше не желает ждать до темноты.

– Для начала можешь помассировать мне ступни, – предложила Зоя монаху.

– Это едва ли можно считать наказанием, – возразил Юрий.

– Ты просто не видел ее ступней, – усмехнулся Николай.

Зоя перебросила пышную гриву волос через плечо.

– Один человек обещал мне дарственную на свой летний дом в Полвосте, если я позволю ему посмотреть, как давлю босыми ногами чернику.

– Ты позволила? – с интересом спросила Тамара.

– Нет, конечно. Полвост та еще дыра.

– Священник поправится, – заверил Николай монаха. – И благодарю за тактичность.

– Я поступил так, как счел правильным. – Юрий, державшийся тише и молчаливей обычного, с вызовом задрал подбородок. – Но при этом, ваше величество, очень хотел бы услышать от вас объяснения.

– Ну, – медленно произнесла Зоя, когда монах ускакал вперед, – и что дальше?

– Дальше – это после того, как ты до углей изжарила бесценный источник информации? – Слова прозвучали резко, однако Николай об этом не жалел. Столь глупые ошибки Зое несвойственны.

Назяленская выпрямила спину.

– Возможно, я не вполне владела собой. Полагаю, знакомое тебе состояние?

Вот. Ее вывел из равновесия не только налет кергудов, а еще и воспоминание о той ночи на колокольне, о другом крылатом монстре – том, что сегодня опять выпустил когти.

– Самую малость, – пробормотал Николай.

– Я имела в виду не кергудов. – Зоя проигнорировала внезапно пробежавший между ними холодок. – Что ты собираешься делать с монахом?

– У меня есть пара часов подумать, что ему сказать. Что-нибудь сочиню.

– Талант сочинять нелепицы у тебя есть, это да. – Зоя пустила коня галопом. – И, кажется, всей этой проклятой стране они явно по вкусу.

* * *

К тому времени как Николай вернулся наконец с устроенного в его честь ужина и присоединился к остальным в покоях, предоставленных бургомистром Адены, давно уже стемнело.

Комната, отведенная Николаю, несомненно, была лучшей в доме. Тут повсюду взор натыкался на знаки и символы, связанные с Санктой-Лизаветой: плитка на полу в форме медовых сот, вырезанные из дерева розы на каминной полке, и даже стенные ниши придавали комнате сходство с большим пчелиным ульем. Жарко горел огонь в камине, заливая стены из песчаника уютным золотистым светом, который до странности не соответствовал жутким событиям прошедшего дня.

Сразу после заката Тамара вернулась к собору, чтобы забрать трупы кергудов и отправить их в столицу для изучения. Утренняя засада изрядно убавила нежелание Толи «осквернять» тело погибшего воина, Николай же не колебался с самого начала. На его личную стражу напали. Зою едва не похитили. И потом, в душе он навсегда останется корсаром. Если Шухан развязал нечестную войну, пусть теперь пожинает плоды.

Толя получил приказ следить за монахом – нельзя было допустить, чтобы он рассказал своим собратьям о том, что видел. Теперь Юрий, до сих пор не оправившийся от потрясения, сидел у камина. Толя и Тамара играли в шахматы за низким столиком, а Зоя устроилась на подоконнике, словно это она могла вылететь на свободу через створчатое окно.

Николай закрыл дверь. С чего начать? Он представил труп шуханского солдата, лежащий на столе. Николай читал отчеты о вскрытии, видел подробные чертежи, составленные фабрикаторами и корпориалами. Может, решение проблемы именно в этом? Может, нужно лишь, чтобы короля Равки вскрыли и разобрали на части? Я охотно бы на это пошел, подумалось Николаю. Если бы монстра можно было отделить и вырезать, как опухоль, я бы лег под нож хирурга и сам направил его руку. Однако демон не так-то прост.

Первым заговорил сидевший на полу Юрий.

– Это он с вами сделал, да?

– Да, – коротко ответил Николай. Он долго размышлял о том, какая ложь уняла бы страх и удовлетворила любопытство монаха, однако в конце концов пришел к выводу, что правда – или хотя бы часть правды – сработает лучше всего. Юрий предпочитает верить в святых, а святость требует мученичества.

И все же Николай не хотел рассказывать свою историю. Не хотел, чтобы она была его историей. Война ушла в прошлое, но упорно лезла в настоящее.

Он достал из буфета бутылку бренди, сел в кресло и вытянул ноги к огню. Привычная расслабленная поза говорила о непринужденности и уверенности в себе. Сейчас она казалась фальшивой.

– На войне, – начал Николай, стягивая перчатки, – я попал в плен к Дарклингу. Уверен, ты слыхал о пытках, которым подверг меня ваш Темный святой.