– Да чего там. В темноте, из-за колонны... Фактор внезапности... А второй, ваще, как слепой щенок – даже жалко немного было. На что они рассчитывали? Вдвоем взять двоих десантников?

– На твою совесть они рассчитывали.

– Моя совесть чиста, – ровным голосом сказал Шимаченков, отряхивая штаны.

– Моя тоже.

– Медведь, я не сомневаюсь.

– Пошли.

– Погоди, – сказал Шимаченков.

– Что еще?

– Да вот забыл.

– Что ты забыл? – нетерпеливо спросил Локис.

Шимаченков достал из маленькой кобуры, висевшей у него на поясе, электрошокер:

– Вот всегда забываю. Гляжу – не шумят, да и ладно. Может, продлить им кайф? А то сейчас подымутся, кипиш подымут.

– Идем, Шима... Электричество на таких жалко тратить.

Локис закрыл на засов чердачную дверь. Десантники быстро спустились вниз по лестнице. Почти даже не спешили.

На выходе из подъезда Локис и Шимаченков наткнулись на разъяренного дворника. Мужичок лет шестидесяти пяти. Седоусый. Брови того же цвета, мохнатые. Уши – тоже немного мохнатые. Работа на свежем воздухе укрепляла его здоровье, он был жилистый, коренастый. В руке дворник грозно сжимал корешок от метелки.

– Хто тут хулиганить? Побелку разлили... Шчас наследять по всему двору!

– Дядя, клянусь, это не мы, – улыбнулся Локис.

– Вот я шчас по горбу.

– Не надо, – спокойно сказал Шимаченков. – Однако могу показать, кто это сделал. Вон видите – слуховое окошко на чердаке?

Дворник прищурился, а Шимаченков продолжал:

– Из него скоро вылезут двое. Один с белыми волосами от побелки. Вот это они тут насвинячили – опрокинули банки, перевернули ведро, повалили козлы.

– Да уж, точно козлы! – побагровел от злости дворник.

– Мы их тоже хотели проучить, – Локис сделал зверскую физиономию, – так они от нас на чердаке спрятались.

– Я их, бляха, подкараулю, – дворник еще раз внимательно посмотрел на слуховое окошко. – Куплю пивка, сяду на скамеечку и буду на крышу смотреть. Слазить им только один путь – вон по той пожарной лестнице... Как только ближе к земле будуть – я им по горбу! – он широко потряс метелкой.

– Правильно, хулиганов нече жалеть, – Шимаченков из солидарности с дворником потряс своим кулаком в воздухе.

– Смотрю, у вас сейчас форму выдают красивую. Почти МЧСовскую, – Локис загляделся на оранжевый жилет дворника.

Мужичок возгордился:

– А то... Специальность нужная. Всегда на страже чистости, – от улыбки у него приподнялись усы и порозовели щеки.

– И где такую выдают? – полюбопытствовал Локис.

– Это... раз на два года выдают. А кому и на три. От грязности участка зависить. А выдают в управлении.

– Раз в два года... А если завозюкаешь краской или порвешь на хрен? Чё делать? У коллеги одалживать? – рассуждал Шимаченков.

– Зачем одалживать. Иди в спецхоз магазине за свои кровные покупай.

– Дорого?

– Дорого. Обмундирование – беречь надобно.

– И что еще в том магазине купить можно? – деловито спросил Локис.

– А все что для дома и для дачи надо. Если работаешь у нас, то скидка будет, – объяснил дворник.

– Здорово... Электродрель «Бошавскую» там купить можно? – поинтересовался Шимаченков.

– Конечно, можно.

– И где тот чудо-магазин находится? – загорелся Локис.

– На «пятерке». Остановок пять. В сторону Каштановой аллеи. Главное, не перепутать. Не в сторону Мясокомбината, а наоборот.

– Спасибо.

– За борьбу с хулиганами могут премию выписать, – подзадорил дворника Шимаченков.

– Я им, козлам... – дворник еще раз потряс метелкой.

Десантники пружинистым, быстрым шагом, почти плечо к плечу, пошли со двора.

В кабинете командующего погранвойсками Калининградской области собрались высокие военные чины. Склонившись над картой, они всматривались в тонкие стрелки, обозначенные синим цветом, и широкие стрелки, обозначенные красным. Этот кабинет на сегодняшний вечер становился объединенным штабом учений.

– Как видите, группы разделились, чем чрезвычайно усложнили задачу для пограничников. Каждая своим маршрутом вышла к объекту, очевидно, сделала снимки и попыталась их передать, – сообщил полковник Белогуров.

– Да-да. Признаю, что до сих пор двое из четверых условных диверсантов нами не обнаружены. Не будем напоминать о трагическом случае. Потому что сейчас нас интересует исключительно военная сторона дела, – перехватил инициативу полковник Заречный. – Сейчас подполковник Чапрыгин доложит обо всех передвижениях пограничного состава, о целях и задачах, которые были поставлены и выполнены. Нет сомнения, что задача, поставленая перед личным составом пограничных войск, выполнена. Сегодня истекает главное контрольное время. А значит, несмотря на все ухищрения, – полковник Заречный откашлялся, – надо отдать должное подготовке спецназа ВДВ, мои ребята не дали им выполнить задание вовремя.

– Хорошо, ваша позиция понятна, – сказал генерал-майор Федосеев, – давайте выслушаем подполковника Чапрыгина. Надеюсь, он представит нам достоверные факты и их анализ.

– Есть, – ответил подполковник Чапрыгин и открыл папку. – Как только мы определили место нарушения условными диверсантами государственной границы РСФСР, нами было сделано следующее...

Полковник Заречный подошел к полковнику Белогурову и шепнул:

– ...мои все равно выиграют, даже если мы никого больше из ваших не возьмем, – контрольное время ведь на исходе.

– Вы забыли, что есть запасное время – к двенадцати часам завтрашнего дня.

– Слушайте, это несерьезно. Запасное время было предусмотрено для того, чтобы нам, пограничникам, вернуть всю задействованную технику на место. А как же ее теперь вернешь, если ею распоряжаются органы. Мы же пограничники – мы же сами войска ФСБ. – Полковник Заречный едва заметно подмигнул. – Так что сдавайся, полковник Белогуров. И готовь коньяк.

– Десантники не сдаются... Насчет того, кто проиграл – это еще посмотрим. Мои соколы... я в них верю, – не смутился полковник Белогуров.

Подполковник Чапрыгин подробно и поэтому уныло, без эмоций, рассказывал, как, куда и зачем выезжали пограничники, каким образом организовывалось оцепление.

– Все было сделано верно, – согласился генерал-майор Федосеев. – Но, с другой стороны, куда подевались десантники-«диверсанты», один из которых, к тому же, подозревается в убийстве?

Когда генерал-майор делал паузы в словах, то крепко сжимал губы, у него образовались характерные строгие морщины вокруг уголков рта.