– Пей, малыш. Вино хоть и не такое, как в погребах Нейуорта, но все же и греет, и веселит.

Анна хотела было отказаться, но потом, еще раз взглянув на рыцаря, взяла кружку обеими руками. Вино оказалось кисловатым и терпким, и она почти задохнулась, когда поставила пустую кружку на стол.

– Да ты молодец! – вскричал Патрик. – Эй, Гарри, Бен, Джек! Вы только посмотрите на мастера Алана! Он и это умеет! А ну-ка, еще разок!

На коленях у Гарри Гонда уже примостилась одна из служанок. Другую у него переманил Патрик. Глядя, как Лейден наливает вино Алану, она хихикнула:

– Какой красивый мальчик! Ручки, как у девушки. По ним одним видать благородную кровь.

Анна метнула в ее сторону свирепый взгляд. Сейчас она ненавидела всех женщин, сколько бы их ни было на свете.

Неожиданно вмешался Бен:

– Хватит ему, Патрик.

– А я хочу! – упрямо сказала Анна, хватая кружку. В отчаянии она была готова на любую выходку.

– Нет! – остановил ее руку Бен. И уже тише добавил: – Не стоит, мисс… или, простите, леди.

Анна, замерев, неотрывно смотрела на него. Спорить было бессмысленно, она это сразу почувствовала. Видно, этот коротко стриженный солдат оказался самым внимательным наблюдателем. Но ведь он молчит и, видимо, никому еще не успел обмолвиться о том, что узнал. Даже его сын Оливер ведет себя, как и прежде. Что ж, может, и хорошо, что именно Бен раскрыл ее тайну. Судя по его доброжелательному взгляду, она может на него положиться.

– Как вы догадались? – вполголоса спросила девушка.

– Не сразу. Вы хорошо держитесь, да и штаны носите так, словно вас никогда не хлестала по щиколоткам юбка.

– А все же, как вы узнали?

Бен положил на стол свои крупные сильные руки.

– В харчевне этих проклятых людоедов. Случайно. Помните, вы тогда, не притронувшись к ужину, повалились на солому? Я попытался растормошить вас и услышал в ответ: «Ох, оставьте меня! Я хочу спать. Я безумно устала». Естественно, я стал приглядываться к вам, и вскоре мне стало ясно, что вы – женщина, притом дама благородных кровей. Как сказала девка, что сидит подле Патрика, у вас слишком маленькие, нежные руки. Пореже снимайте перчатки. В остальном можете положиться на меня. Я не знаю, кто вы, могу лишь догадываться, но, клянусь Богоматерью, немногие люди вызывали у меня такое уважение, как вы, мисс. А после стычки у креста, когда вы так блестяще уложили трех вояк, я даже засомневался в истинности своей догадки.

Анна слушала его, словно сквозь туман. Выпитое вино кружило ей голову. Внезапно, повернувшись в сторону, где сидел Майсгрейв, она с силой стукнула кулаком по столу. Бродяжка уже сидела на коленях у рыцаря, длинные смоляные волосы танцовщицы смешались с кудрями Филипа, а его рука нежно поглаживала спину и смуглые плечи девушки.

– Она же шлюха, шлюха! – почти простонала Анна.

Шепелявый Джек весело взглянул на нее.

– О, да мастер Алан уже хорош! Иди-ка сюда, паренек. Здесь медвежонок. Глянь-ка, что за занятная зверюга! И лапу подает.

Вокруг царило лихорадочное веселье. По просьбе ратников актеры заиграли какую-то разудалую мелодию. Невесть откуда появились с десяток бойких румяных девиц, и вскоре прямо между столов завертелись пары. Хохот, визг и стук деревянных подошв смешались со звуками свирели и виолы. На огне адски трещала сковорода с готовым вспыхнуть салом. Почти все ратники, за исключением Бена, оставшегося подле Анны, пустились в пляс.

От толпы отделились Гарри и одна из служанок. Анна невольно услышала, как он упрашивал ее:

– Ну, не упрямься, моя ягодка, пойдем же…

Девушка слегка упиралась:

– Да нет, нет, ничего не выйдет. Хозяин послал меня в погреб. Я должна нацедить вина.

– И прекрасно, земляничка. Я спущусь с тобой. Вот возьму и помогу бедной девушке.

– Но там же темно…

– Великолепно, вишенка, нечего больше и желать.

Анна пребывала в трансе. Она видела, как Майсгрейв поднялся и, увлекая за собой плясунью, направился куда-то наверх по лестнице. Анна вдруг выругалась по-солдатски, а затем, плеснув вина в огромную кружку, стала пить, пока не осушила ее до дна. Ей хотелось уйти, забыться, утопить в вине жгучую обиду и боль, камнем давившие ей на сердце. И вино – слава ему! – подействовало: вскоре в ушах зазвенели колокольчики, ей стало бездумно весело и все безразлично.

Потом Анна распевала песни, обняв одной рукой Малого Тома, а другой – Фрэнка Гонда. Она хохотала как сумасшедшая, весело отплясывала с какими-то девицами, даже полезла было драться с Шепелявым Джеком. А поскольку Джек тоже был изрядно навеселе, то и он начал засучивать рукава.

Ей помешал Бен. Отправив Оливера успокоить Джека, он подхватил Анну на руки и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, отнес девушку в отведенную им для ночлега комнату. Там она вдруг расплакалась, как дитя, и стала бранить Майсгрейва. Но, едва только голова Анны коснулась подушки, она немедленно провалилась в глубокий сон без сновидений.

Именно в это время, когда первые звезды зажглись на небе, а на улицах стал стихать шум, мимо гостиницы пронесся, бряцая железом, довольно большой отряд всадников. Впереди на покрытом клетчатой попоной коне скакал рыцарь в полном боевом снаряжении. Забрало его шлема было поднято, не оставляя сомнений, что это был Джон Дайтон.

Пошли уже третьи сутки, как он по приказу герцога Глостера отправился ловить Филипа Майсгрейва, чтобы отнять у него письмо короля. Однако этот рыцарь оказался крепким орешком и, несмотря на то что Глостер отдал Дайтону своих лучших людей, все же сумел не только отбиться, но и изрядно потрепать преследователей. Сэр Джон был ранен, отряд понес потери, а сам Майсгрейв исчез как призрак.

Узнав об этом, герцог пришел в неописуемую ярость, и поэтому Дайтон, едва промыв и перевязав рану, снова вскочил на коня и бросился на поиски. Чтобы напасть на след, понадобилось больше суток, и только сегодня до них дошел слух, что Майсгрейва со спутниками видели в Ноттингемшире и сам шериф Ноттингемский назначил за его поимку награду.

– Что ж, – усмехнулся сэр Джон, – мы сейчас скорее в Линкольне, чем в Ноттингеме. Придется заночевать здесь, но пусть у меня отрастет брюхо, как у папы римского, если мы завтра не свидимся с этим Бурым Орлом.

Усталые кони замедлили шаг. Темнело. Когда они проезжали по узкой улочке мимо какого-то постоялого двора, дверь распахнулась и полоса света пересекла мостовую. Оттуда доносился дружный рев множества голосов:

– Которая булькает – буль, буль, буль!..

Сэр Джон лишь поморщился. Он устал, саднила рана в плече. Сейчас он мечтал лишь об одном: поскорей бы добраться до ночлега, сменить повязку – и спать, спать…

Анна не поняла, что ее разбудило. Грохот, толчок, все завертелось…