– Да, девочка моя, я безумно тебя хочу, но нам придется ограничиться только поцелуем. Мне надо вместе с Мармадьюком проверить стены.

– Это надолго? – Линнет едва узнала собственный голос. – Может быть, подождать тебя?

Он подумал и покачал головой:

– Нет, мне не стоит сюда возвращаться. Лучше я лягу внизу, вместе с остальными.

– Ты уверен? А почему тебе не провести ночь в своей спальне? Когда ты вернешься, все будут спать и никто нам не помешает, – уговаривала его Линнет, чувствуя, как сильно он возбужден. Она забыла обо всех опасностях, и ей захотелось гораздо большего, чем одного только поцелуя. – Умоляю, возвращайся.

– Ты меня искушаешь, – выдохнул он, жадно целуя ее. Ему нужны были не только ее губы, он требовал всю ее страсть, забирал саму ее душу, и она не могла сопротивляться этому.

Желание разгоралось в ней, а вместе с ним и неутолимая жажда соития.

– Я просто сгораю от желания. – Его губы ласкали ее лицо, шею, плечи. Кончиком языка он коснулся ее уха и снова вернулся к мягкому изгибу шеи.

Ее плоть между ног пульсировала горячими тяжелыми волнами, наполняя ее тело чудесными ощущениями.

– Не знай я тебя, решил бы, что ты околдовала меня. – Дункан запустил пальцы в ее густые волосы, зарылся в них лицом, наслаждаясь их ароматом, словно желая выпить всю ее без остатка. Руки его скользнули к ее плечам и опустились до пояса.

Прохладный ночной воздух добрался до ее разгоряченного тела, и Линнет казалось, будто чьи-то невидимые руки дразнят, ее, пощипывая шелковистую кожу.

– Потрогай меня, – шепнула Линнет, и он положил ладони на ее груди. Разминая их нежно, а потом все смелее, он начал играть ее сосками, пощипывая их сквозь тонкое полотно сорочки, пока они не затвердели под его пальцами и все ее тело задрожало от наслаждения.

Его руки скользнули вниз, к бедрам, он приподнял ей юбки, и его рука оказалась у нее между ног.

– Какая же ты мягкая и нежная, девочка моя. – Его пальцы утонули в горячих влажных складках ее лона.

Переведя дыхание, он замедлил движения пальцев и прижал ее плоть всей ладонью, медленно двигая рукой по кругу. Волны наслаждения захлестнули Линнет.

Дункан снова стал ласкать ее пальцами, играя с влажными завитками волос.

Но как только она вздохнула, изогнувшись в его руках, Дункан незаметно прижал одним пальцем бутон ее нежной плоти, глаза Линнет расширились, и он ощутил тонкий запах женского наслаждения.

– Вот так, моя милая. – Голос его был хриплым от неудовлетворенного желания.

Свободной рукой он взял ее руки и прижал к низу своего живота.

– Когда кончится вся эта канитель с Кеннетом, я продержу тебя в постели семь дней и семь ночей и буду ласкать, пока ты не запросишь пощады.

Он нежно заглянул ей в глаза и, когда они снова затуманились от возбуждения, стал ласкать ее плоть, поглаживая и пощипывая до тех пор, пока она в полном изнеможении не прильнула к его груди.

– Милосердные святые, – прошептала Линнет.

– Нет, милая, такие удовольствия скорее произошли от дьявола, – усмехнулся Дункан, поправляя ее платье. – Береги себя, пока меня не будет рядом. Мне еще многому надо тебя научить, главное, чтобы с тобой было все в порядке, когда я вернусь. И не вытворяй в мое отсутствие никаких глупостей, не расстраивай меня.

Он нежно поцеловал ее, и в этот момент донеслись какие-то тревожные звуки со стороны стен, обращенных к заливу. Дункан отстранился, его красивое лицо побледнело.

Не в силах вынести его странно изменившегося взгляда, Линнет схватила его за руки, не желая отпускать от себя. Выражение его лица напугало ее. Казалось, он вдруг осознал, будто только что развлекался с невестой Люцифера, а не с собственной любящей женой.

– Пожалуйста… пожалуйста, не надо на меня так смотреть. – Ей очень хотелось высказать ему все, чтобы он перестал наказывать ее за грехи другой женщины.

Неужели снова Кассандра была причиной этого странного выражения на его лице?

Она хотела помочь ему, нет, заставить его встать на борьбу с мучающими его демонами так же смело, как он одолевал врагов в этой жизни. Он должен понять, что их объединяет не только плотское вожделение, а что-то гораздо большее.

Самое главное – взаимное влечение их сердец.

Но он молчал, и, глядя на отчужденное выражение его лица, она не осмелилась высказать всего, что накопилось у нее на душе.

Линнет, чувствуя себя неловко под его взглядом, натянула на плечи плащ.

– Мне надо идти. – Он протянул руку и зачем-то поправил на ней плащ. – Иди к себе и помни, что я сказал. Я и так задержался. От меня многое здесь зависит, и я сейчас не могу предаваться низменным наслаждениям.

От этих слов Линнет ощутила глухую тоску, как будто он бросил ее в ледяные волны залива.

Низменные желания? Линнет разозлилась:

– Значит, я всего лишь сосуд для удовлетворения ваших желаний? И нужна только для того, чтобы быть под рукой, как только вами овладеет похоть? А в остальное время я просто обуза, жена, которую надо кормить и одевать, и не более того?

О Господи! От этих обвинений брови Дункана удивленно поползли вверх. Разве она не слышит, как его люди занимают места на стенах, чтобы защитить ее от опасности? Не понимает, что он отстранился от нее только потому, что больше не может медлить?

Черт побери, как он может думать о похоти, когда взывают к мести его убитые и покалеченные люди?

Неужели она так быстро забыла, как нежен и заботлив он был, пока она приходила в себя после страшного видения?

– Неужели ты думаешь, что мне нет до тебя дела? – спросил он с упреком. – Что я готов был уложить тебя прямо тут на каменном полу только потому, что мне был нужен «сосуд» для удовлетворения моих нужд?

Невероятно, но она в ответ кивнула!

– Черт побери! – проревел он, не думая о том, что их могут услышать. – Ты, наверное, была глухой каждый раз, когда я твердил тебе, что не умею красиво говорить. Я человек дела. И должен быть сейчас там, на стенах замка, рядом с Мармадьюком, а не тут, мучая себя страшными картинами того, что может с тобой случиться. – Он остановился и перевел дух. – Удивляюсь, как, обладая таким даром, ты можешь быть столь жестокосердной? Ты задумывалась о том, что я целовал и обнимал тебя, потому что хотел забыть все ужасы, о которых мне рассказали сегодня? Чтобы завтра унести тебя с собой в сладких воспоминаниях? – Он приподнял ее лицо за подбородок. – И знаешь, зачем мне это нужно?

Она покачала головой.

Неловкая тишина повисла над ними. Наконец Дункан достал из кожаных ножен, прилаженных к поясу, обоюдоострый кинжал и протянул Линнет.