Она прислушивалась к каждому доносившемуся со стен звуку, тщетно пытаясь себе представить, что там происходит.

В этот момент за дверью раздался голос Мармадьюка, приказывающего Томасу открыть дверь, что не предвещало ничего хорошего.

Линнет вскочила на ноги, наблюдая, как Алек отодвигает тяжелую щеколду. Дверь была заперта снаружи и изнутри. В наступившей тишине слышно было, как она скрипнула. Огромная фигура англичанина закрыла весь дверной проем, при виде мрачного выражения его лица Линнет похолодела.

– Нет! – крикнула она. Ей показалось, будто мир вокруг рушится. – Мой муж? Он… – Слова замерли на губах.

Сэр Мармадьюк покачал головой и провел ладонью по лицу, покрытому копотью.

– Сожалею, миледи, но я должен проводить вас к вашему мужу. Он жив, но вряд ли долго протянет, если никто не займется его ранами. Он отказывается покинуть стену.

Он не должен умереть! Все поплыло у Линнет перед глазами. Почва ушла из-под ног. Она ничего не видела, не слышала, не соображала.

Он не должен умереть!

Англичанин подхватил ее, чтобы она не упала. Элспет сунула ей в руки сумку, набросила на плечи плед.

Где-то за спиной раздался детский плач.

– Да поможет вам Бог, – сказал один из охранников, но она не поняла кто.

Мармадьюк вывел ее из комнаты, подталкивая к лестнице, ведущей на стену.

– Раны не слишком серьезные, миледи, не переживайте. Главное – он не желает покидать поле боя и уже потерял много крови. Надо убедить его спуститься вниз. Вас он послушает.

Он не должен умереть!

На полпути Линнет отказали ноги, и она стала оседать на ступени, англичанину снова пришлось подхватить ее на руки.

– Дункан будет жить, – уверял он Линнет. – И я не допущу, чтобы что-то случилось с вами.

Линнет молчала, судорожно сжимая сумку.

– Все будет хорошо, – пообещал он. Он не должен умереть!

– Мы уже почти пришли. – Мармадьюк остановился у двери, ведущей на парапет. – Леди, вы меня слышите? Вы поняли хоть слово из того, что я вам сказал? – Он ногой распахнул дверь.

– Да, слышала, – прошептала Линнет.

Его слова для нее ничего не значили. Он просто ее утешал. В ее сердце звучали другие слова. Он не должен умереть. Она не позволит ему умереть.

– Не верю своим глазам! – заорал Дункан, сверля взглядом англичанина. – Ты что, спятил?

Сэр Мармадьюк, выпрямившись, стоял перед ним, прижав к себе Линнет, заслонив ее своими широкими плечами. Одной рукой он обхватил ее за талию, другой – удерживал над головой щит.

Лишь едва заметные пряди огненно-рыжих волос и торчащая из-под щита кожаная сумка говорили о том, кого именно так самоотверженно защищал английский рыцарь своим могучим телом.

Дункан вытер стекающую со лба кровь и смачно выругался. Он не мог понять, как получилось, что этот болван так отчаянно закрывал ее от свистящих вокруг стрел, в то время как ее вообще не должно было быть здесь, на крепостных стенах.

Он отдал приказ держать ее под охраной.

В ее комнате. В безопасности. Подальше от всех этих ужасов.

А вовсе не здесь, наверху, среди стрел и огня, рядом с озверевшими вооруженными мужчинами.

Все еще чертыхаясь, Дункан отбросил арбалет и, не обращая внимания на свои окровавленные руки, выдернул жену из объятий Мармадьюка и заставил опуститься на колени у самой стены, пригнув ее голову так, чтобы Линнет оказалась под прикрытием ближайшего каменного зубца.

Отобрав у Мармадьюка щит, он протянул его Линнет.

– Прикройся им и не двигайся! – рявкнул он. – Делай, как я сказал. – Он не давал вымолвить ей ни слова.

– Но, милорд, Дункан, умоляю…

– Молчи! – Он обернулся к Мармадьюку: – Ты что, сдурел? О чем ты думал, когда тащил ее сюда? Если с ней… – Он внезапно умолк, схватившись за бок. Сквозь ладонь сочился ручеек крови.

Его задело стрелой из арбалета. На этот раз, подхватив Дункана, выругался Мармадьюк.

– Если не желаешь слушать меня и пригнуться, послушай хотя бы свою жену.

– Дункан! – взмолилась Линнет, высунув голову из-под щита. – Заклинаю тебя всеми святыми, у тебя в плече застряла стрела, и это не единственная рана. Бог знает, сколько их у тебя.

– Я сказал, пригнись! – Меж двух зубцов мимо головы Линнет просвистела стрела. Сраженный ею юноша с душераздирающим криком упал.

Это был один из оруженосцев Дункана. Стрела попала ему между лопаток. Кровь бросилась в голову Дункану, ярость затуманила взор.

Мармадьюк быстро прочел молитву.

Оруженосец был совсем юным, мальчишкой.

Всего несколько дней назад он гордо показывал Дункану первые волосы на своем подбородке.

И вот теперь он мертв.

Дункан запрокинул голову и взревел от гнева.

Он видел, как Линнет на четвереньках подползает к юноше.

– Женщина, оставайся на месте! Я не хочу видеть, как тебя убьют!

– И все же вы хотите сделать меня вдовой еще до наступления утра, – огрызнулась она, продолжая ползти. – Если вам нет дела до собственных ран, я спасу хотя бы других. – Она обернулась и с вызовом посмотрела на мужа. – Вам не удастся меня остановить.

– Ему уже нельзя помочь. Он мертв.

Линнет посмотрела на неподвижное тело, и лицо ее покрылось бледностью. Только сейчас она заметила, как неестественно подогнулись у парня ноги, только сейчас поняла, что стрела попала в легкое, а возможно, и в сердце.

Открыв рот, она попыталась закричать, но ни издала ни звука. Все в ней словно перевернулось, и она не могла пошевелиться, лишь смотрела на убитого оруженосца.

Да помогут ей небеса, от так похож на ее любимого брата Джейми.

И такой же юный.

Ей нравился этот жизнерадостный, всегда улыбающийся юноша. Он краснел, когда она улыбалась ему в ответ.

– Нет! – воскликнула Линнет, преодолев несколько шагов, отделяющих ее от убитого юноши. – Он не мертв! – Она перевернула его к себе лицом. – Он не мог…

Но его безжизненно мотнувшая голова и пустой взгляд говорили об обратном.

Линнет охватил леденящий ужас.

Она перевела взгляд с мертвого оруженосца на своего мужа. Тот поднял арбалет и, выглядывая из-за зубца башни, целился в кого-то внизу за стеной.

Было видно, как он сосредоточен и напряжен, натягивая тетиву.

Снизу донесся громкий крик – стрела попала в цель. Дункан присел, спрятавшись за зубцом от ответного выстрела.