Отциваннур безвольно уронил руки.

– Лук возьми, – велел ему Феггаттурис.

Отциваннур взял лук.

Связанные вместе плоты медленно плыли вперед.

На душе у Рафа было муторно, но при этом, как ни странно, спокойно. Его не тревожили мысли о том, что произойдет, когда они подплывут к тыловой линии плоскоглазых. Он не испытывал страха от того, что спустя полчаса ему, возможно, придется умереть. Может быть, потому, что он был абсолютно уверен в том, что смерть – это только небытие. Иначе говоря – полное отрицание всего. И ничего более. Мир с огромным знаком минус. Нет там, за этой незримой чертой, ничего, из-за чего стоило бы беспокоиться. Но Рафу становилось не по себе от одной только мысли о том, что ему, возможно, придется убивать. Тут уж он, напротив, очень ясно, почти на уровне физических ощущений мог представить, как стрела входит в тело, разрывая сначала кожный покров, затем мышечную ткань, попутно перерезая кровеносные сосуды, царапая встретившуюся кость… Во всех этих представлениях присутствовали запах, цвет, звук – трепет жизни, уходящей в разложение и темноту.

Да уж, с этой стороны смотреть на смерть было куда как страшнее и противнее.

На подходе к тылам плоскоглазых Раф, Отциваннур и Феггаттурис рассредоточились по передней линии плотов. У каждого был лук и около тридцати стрел. Феггаттурис встал по центру, Отциваннур – на левом краю, Раф – справа.

Альбинос был готов к бою. Хотя, как и для всех, это был его первый бой. Он положил стрелу на плавный изгиб лука и прижал ее указательным пальцем. Пальцами правой руки он слегка касался тетивы, придерживая конец стрелы. Феггаттурис ждал. С одинаковой легкостью он мог почти мгновенно натянуть тетиву, а затем отпустить, чтобы послать стрелу в цель, или развести руки в стороны, оставив в одной из них лук, а в другой стрелу. Он был готов к бою, но не хотел его начинать.

Плоскоглазые не обращали внимания на приближающиеся плоты. Как будто не видели их. Они лежали на досках, раскинув руки в стороны, опустив ноги по колено в воду, и глядели в небо. Именно глядели, потому что глаза у всех были открыты. По небу плыли тучи, которые к вечеру могли затянуть всю голубизну и пролиться на Мелководье злым, холодным дождем. Плоскоглазые лениво отгребали в сторону, когда плоты толкали их доски, и, приподняв голову, туманными взглядами провожали людей. И при этом никаких проявлений агрессии.

Однако Квадратный остров горел. Теперь это можно было ясно видеть. Рассматривая остров в бинокль, что дал ему Виираппан, Раф видел бегающих по плотам людей. Они просто бегали, всполошенно размахивая руками, и ничего не делали.

Ни-че-го!

Они даже огонь тушить не пытались.

И это было самым странным из всего, что видел Раф за истекшие сутки.

– Как ты думаешь, – глянул в сторону Рафа Феггаттурис, – почему плоскоглазые не пытаются задержать нас?

– Мы же плывем туда, – Раф указал на дымящийся остров, – а не обратно.

– Мне тоже так кажется, – мрачно усмехнулся альбинос. – Наверное, они считают нас кретинами.

Разлегшихся на досках плоскоглазых было сотни две, а то и больше. Столько же, наверное, и с другой стороны острова. В итоге – полно!

Один из плоскоглазых, доска которого, медленно дрейфуя, ткнулась в край плота, вскочил вдруг на ноги, да так ловко, что Раф от изумления чуть рот не приоткрыл – у него самого так никогда бы не вышло. Плоскоглазый стоял во весь рост, а доска под ним даже не качалась, как будто не на воде лежала, а на палубе. Глядя на плот, плоскоглазый что-то громко проквакал. И тотчас же точно такой же трюк проделали еще шестеро находящихся неподалеку плоскоглазых. У одних в руках были дубинки, у других – длинные шесты с заостренными концами, предназначенные совсем не для того, чтобы доской управлять.

– Эй, ребята, вы что это повскакивали? – нервно выкрикнул, обращаясь к плоскоглазым Феггаттурис. – Не время еще! Отдыхали бы себе…

Плоскоглазые неподвижно стояли на досках и смотрели на людей. Лица – как резиновые маски. Глаза с застывшими, будто нарисованными черной краской зрачками, если долго на них смотреть, могли ввести в гипнотический транс.

– Чего они хотят? – нервно глянул на Рафа Феггаттурис.

Он не мог оценить ситуацию, и это не просто нервировало, а выводило его из себя.

Плоскоглазый, первым вскочивший на ноги, присел на корточки и вытянул в сторону руку с растопыренными пальцами. Между пальцами растянулась тонкая перепонка. Плоскоглазый осторожно, так, что даже легкая рябь не побежала, опустил руку в воду и сделал короткий гребок.

То же самое проделали шестеро других плоскоглазых, проявивших несвойственный остальным их сородичам интерес к людям на плотах.

Плавательные доски уперлись в края плотов, как будто таким образом хотели остановить или замедлить их движение.

– Внимание! – поднял руку Раф.

Стрелы лежали на сгибах луков. Тетивы натянуты. Так же, как нервы.

Но ни один из плоскоглазых не попытался залезть на плот. Они сидели на корточках, время от времени делали короткие гребки руками, чтобы их не сносило в сторону, и смотрели на людей.

– Они чего-то ждут, – сказал Раф.

– Команду к нападению? – предположил Феггаттурис.

– Этому пора положить конец! – нервно выкрикнул Отциваннур.

Он вдруг бросил лук на палубу и, обхватив живот руками, согнулся пополам.

– Что с ним? – с досадой воскликнул Феггаттурис.

Его беспокоило то, что оголился левый фланг обороны. Причина была не столь важна.

Отциваннур ухватился рукой за бортовой поручень, затем навалился на него грудью и его вырвало.

– Приступ морской болезни, – прокомментировал случившееся Раф. – С Отци такое случается.

– Морская болезнь? – Феггаттурис был вне себя – как можно позволить себе подхватить какую-то там морскую болезнь в столь ответственный момент? – Какая еще, к дребеням, морская болезнь! На воде нет даже легкой ряби! Плоты как по рыбьему жиру скользят!

Раф с жалостью посмотрел на Отциваннура.

– Я подозревал, что никакая это не морская болезнь. Это у него нервное.

– Нервное? – Феггаттурис был возмущен до глубины своей широкой души. Хорошо, пусть бы морская болезнь, но нервы!.. Подобное объяснение он просто не мог принять! – Надо было дома сидеть, если такой нервный!

– Ну… – Раф развел бы руками, если бы в руках не было лука.

Сидевший на доске плоскоглазый снова громко проквакал. При этом Рафу показалось, что обращался он не к своим соплеменникам, а персонально к нему. И, похоже, он не ошибся.

– Эй, Раф, – негромко произнес Феггаттурис. – По-моему, этот плоскоглазый хочет тебе что-то сказать.

– Замечательно, – угрюмо кивнул Раф. – Только я не понял ни слова.