Южный край, откуда приближались к острову плоты, пострадал в наименьшей степени. Видны были расплывшиеся черные кляксы очагов возгорания, но здесь их вовремя успели локализовать и потушить, и в целом картина была не столь ужасна. А глядя на четверых человек, мирно, свесив в воду ноги, сидевших на краю причального плота, можно было решить, что причиной всему стал несчастный случай, а вовсе не нашествие плоскоглазых. Сидевшие на причале люди смотрели на приближающиеся плоты, обменивались короткими, ничего не значащими репликами и, казалось, думать не думали о том, что произошло нынче ночью, и даже не догадывались о том, что ждет их впереди.

– Я думал, на острове паника, – сказал негромко Феггаттурис.

– А это и есть паника, – ответил Виираппан. – Только весьма своеобразная. Они, – старик взглядом указал на островитян, – не знают, что делать. Поэтому не делают ничего, – он посмотрел на сидевшего на палубе бледного, с всклокоченными волосам Отциваннура. – Ну, как ты?

– Нормально, – угрюмо буркнул тот.

– Проблеваться не хочешь?

– Нет, – мотнул головой Отциваннур.

– А пожрать?

– Потом.

– Потом может времени не быть. Слышал, что сказал плоскоглазый – мы должны убраться с острова до захода солнца. А дел полно.

– Я так и не понял, нас оставят в покое, если мы покинем остров до заката? – спросил Раф.

– Может быть, – безразлично ответил старик. – За нас примутся, когда покончат с островом.

– Почему? – не поднимая головы, спросил Отциваннур. – Мы же им ничего не сделали.

– Это не имеет значения, – махнул рукой старик. – Началась война на уничтожение. И никто не в силах ее остановить.

– Это плоскоглазый сказал тебе по секрету? – не без ехидства поинтересовался Феггаттурис.

– Это я сам понял, – ответил Виираппан.

– А-а, – многозначительно протянул Феггаттурис.

– Вот тебе и «а-а», – передразнил его Виираппан. – Нужно, друг мой, уметь наблюдать, анализировать и делать выводы.

– Ну, так объясни нам, в чем дело!

– Потом! – обеими руками замахал на альбиноса Виираппан. – Потом, потом! Если мы сейчас начнем об этом говорить, то ни на что другое у нас времени не останется!

Медленно плывущий плот еще не ударился о край причального плота, а Феггаттурис с веревкой в руке уже перепрыгнул на причал и трижды обернул конец вокруг деревянного столбика. Следом за ним и Раф зачалил свой край связки.

Степенно, высоко вскинув голову, засунув пальцы за пояс, ступил на причал Виираппан.

Четверо островитян, среди которых, конечно же, находился и человек без имени, смотрели на прибывших, как на незваных гостей.

– Упаннишшур велел тебе больше не являться на остров, – сказал один из них Феггаттурису.

– А не пойти ли твоему Упаннишшуру? – предложил альбинос.

– Куда? – не понял островитянин.

– Подумай сам, – улыбнулся Феггаттурис и похлопал аборигена по плечу. – Напряги мозги.

Островитянин задумался.

– Что у тебя с рукой? – спросил Отциваннур у другого островитянина.

Плечо его было перемотано куском мочала, из-под которого сочилась кровь.

– Плоскоглазый ударил копьем, – островитянин осторожно коснулся раненого плеча кончиками пальцев и вроде как с гордостью добавил: – Насквозь проткнул.

– А ты его чем? – спросил Феггаттурис.

– А я убежал, – хихикнул островитянин.

– Умно, – саркастически усмехнулся альбинос. И посмотрел на Виираппана. – Пойдем к Упаннишшуру? Наставим его на путь истинный?

– Куда спешить, – хитро улыбнулся старик. – Упаннишшур скоро сам сюда явится. Видел, наверное, как плоты к острову подходили.

– Ну, давай подождем, – Феггаттурис присел в тенечке, скрестил ноги и аккуратно положил рядышком лук и перевязанный тонким шнурком пучок стрел. – Хмелем угостишь? – обратился он к человеку без имени.

– А что ж не угостить, – хмыкнул тот и скрылся в надстройке, по углу которой тянулся черный, смолянистый след.

– Ночью здесь были плоскоглазые, – сказал островитянин с коротко остриженными светлыми волосами.

– Мы их встретили, – кивнул Отциваннур.

– Похоже, они совсем с ума посходили, – добавил светловолосый.

– А что так? – Отциваннур сделал вид, что не понял, о чем идет речь.

– Да вот, – островитянин кивнул на обгоревший угол надстройки. – Плоскоглазые подожгли.

Он говорил спокойно и безучастно, словно речь шла о мелкой ссоре, случившейся между хозяином надстройки и кем-то из плоскоглазых. Поругались, поорали друг на друга, едва надстройку не сожгли, но все же разошлись миром.

– И что ж вы теперь делать собираетесь? – поинтересовался Виираппан.

– А что делать? – островитянин покрутил головой из стороны в сторону, как будто надеялся увидеть того, кто подскажет ему верный ответ. – Посмотрим, как дальше дело пойдет.

Феггаттурис прыснул в кулак и головой замотал.

– Чего? – удивленно посмотрел на него островитянин.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Феггаттурис. – Это я о своем.

Из надстройки вышел человек без имени. В одной руке у него был чайник, в другой – несколько чашек, составленных одна в другую.

Не успели чашки разойтись по рукам и наполниться хмелем, как на причал явился Упаннишшур. На нем были длинные кожаные штаны и застегнутая под горло куртка со стоячим воротом. Вид у него был крайне недовольный. Именно что недовольный, а не озабоченный.

– А, вернулись, – только и сказал он, глянув на прибывших.

Пустых чашек не осталось, и Упаннишшур забрал у человека без имени ту, что он налил себе. Сделав глоток хмеля, Упаннишшур недовольно поморщился и вернул чашу хозяину.

Раф удивленно понюхал налитый в чашку хмель. Запах был отличный, разве что только самую малость горьковатый. Но это уж на любителя.

– Что произошло ночью? – первым решил начать разговор Виираппан.

– Что? – Упаннишшур сложил руки на груди и посмотрел на старика так, будто это он был виновен в том, что случилось. – На остров напали плоскоглазые.

– А я тебя, между прочим, предупреждал, – не двигаясь с места, заметил Феггаттурис, – что эта история плохо закончится.

– Какая еще история? – скользнул взглядом по альбиносу Упаннишшур.

– Ты уже забыл, что Таурриммас убил плоскоглазого.

– При чем тут это? – недовольно поморщился Упаннишшур.

– А по-твоему, с чего вдруг сюда явились плоскоглазые? Раньше они к вам в гости не заглядывали.

– Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я должен думать, как плоскоглазые. А это невозможно, потому что я человек.